В эту минуту она ненавидела себя. И ненавидела свою мать за то, что та водила шашни с человеком, за то, что она не избрала на свое ложе чистокровного геверкопа, как любая уважающая себя ведьма… за то, что, продолжая свои игры, не уничтожила дитя позора еще во чреве, ведь она могла узнать о беременности почти сразу после зачатия… и, наконец, за то, что дала ей такую никчемную жизнь. Единственное, что могло быть хуже полукровки, это – мальчик-полукровка. Он никогда не наследовал дар матери, и свою совсем короткую жизнь, как правило, заканчивал на алтаре Ауркадо.
Рраска сама не заметила, как по ее щеке скатилась предательская слеза. До этого момента она вообще не знала, что это такое.
Зато слезу заметили другие ведьмы. Для них то, о чем Рраска забыла во время упоения полетом, было очевидно еще тогда, когда она вышла из леса, и все поняли, что она идет с пустыми руками. А теперь их предводительница плакала на виду у всех!
Рраску обуял гнев. Она огляделась и поняла, что всю дорогу эти падальщицы обсуждали ее промах. Дамирга стояла в сторонке, многозначительно подняв бровь, и наблюдала за ней как за подопытной мышкой. Ее насмешка была очевидна.
Как Рраска могла объяснить свой поступок? Почему не вырезала сердце Дервы? Пожалела? Испугалась? Смешно! Или просто забыла? Еще смешнее! И хотя все три причины в той или иной степени были правдивы (за что Рраска ненавидела себя еще больше) ни одной уважающей себя ведьме и в голову бы не пришло поверить в такой бред! Да сама Рраска первая бы отдала ведьму, которая привела подобные оправдания, под суд Круга. А он, как известно, еще никогда и никого не оправдывал. И участь осужденных была незавидна.
Ей нужно было утвердиться, отвоевать потерянное уважение. В бессильной ярости Рраска мощным пинком отбросила человека, стремящегося принять повод ее дакора. Хрипло и безнадежно всхлипнув, он осел безобразным кулем у дальней стены посадочной площадки.
Рраска должна была отправиться с докладом к королеве ведьм – та жила на шестом ярусе. Наплевать, что думают другие. Важнее, что скажет ее королева, которая всегда ценила в Рраске ее настоящие качества и стремления. Рраска вновь стала собой.
– Проследи тут за всем, – сквозь зубы бросила она Дамирге.
Дамирга опешила от столь резкой перемены. Когда она открыла рот, чтобы осадить зарвавшуюся Рраску, та уже чеканила шаг в сторону лестницы.
Вокруг своей обычной жизнью жил первый ярус Ведьминой горы. Он походил на кипучий муравейник – столько здесь было мельтешения. Основную его часть занимали стойла дакоров, что в несколько рядов огибали взлетную площадку. На ней же постоянно кто-то взлетал или садился, и служки то и дело сновали туда-сюда,