– Бен! Тебя зовут, – незнакомый голос приближается, но меня мало волнует, кто подошел, – снова тошнит, из глаз текут слезы, уже внутри все болит от спазмов, голова не перестает кружиться.
– Что у вас тут?
– И почему ты такой невезучий, Мартин? Твоя пара хочет сбежать и скопытиться. Ну, или в другом порядке, – не вижу, с кем он говорит, и ровным счетом ничего не понимаю. Хочу, чтобы голова перестала кружиться и начала думать, – сказал бы спасибо, что спас ее от верной смерти. Ты же заберешь ее?
– Заткнись, Бенджи… Виктория, я Мартин. Можешь встать? – мужчина аккуратно берет меня за плечи и помогает подняться, – у тебя сотрясение мозга, вернем тебя в дом.
Не могу и не хочу сопротивляться, понимая, что этот новый герой истории прав. Очень благодарна, что он не хватает меня на руки, а просто помогает идти.
Инга по просьбе Мартина дает мне еще воды, когда возвращаемся в дом. Сажусь на лавку и прислоняюсь к стене – постепенно все перестает кружиться, меня больше не мутит, но голова болит. Я недооценила силу, с которой меня приложило к дереву.
Как меня нашли? Я не могу быть единственной выжившей. Надо спросить у кого-нибудь. Делаю над собой усилие, чтобы подняться, но тут же накатывает тошнота.
– Тебе лучше посидеть спокойно или прилечь, – Мартин садится рядом, – моя сестра врач в Общине. Она тебе поможет. Отлежишься несколько дней и всё будет в порядке… Только сейчас не надо спать.
Мужчина выглядит очень сдержанным и спокойным. Одет как Бенджи, только выглядит лучше, не такой потрепанный.
– Почему Бенджи говорит, что ты меня заберешь? Что это значит вообще? – может, мне удасться уговорить его отвести меня в город?
– Не слушай его. Просто у меня не пары, он потешается над этим и что мне скоро тридцать пять лет, – сейчас могу рассмотреть его как следует: бледные голубые глаза, почти серые, светлорыжие волосы и брови такие же. Высокий лоб, квадратная целюсть, трехдневная щетина. От его ответа понятнее не становится, и я оставляю этот вопрос с непонятными парами.
– Как меня нашли? – не чувствую подвоха в его словах, как, например, с Бенджи, поэтому задаю следующий вопрос.
– Это Грэм. На Охоте он наша Приманка. Шел впереди и сверху увидел тебя на глубине в сугробе. Мы бы мимо прошли – далековато от лагеря ты была… Мне жаль твоих друзей, – последнюю фразу он произносит, глядя мне в глаза, и звучит вполне искренне.
– А кого? – хочу узнать, кого они еще видели, кого не взяли с собой…
– Двух женщин и наверное четверых мужчин, – Анна и Томас, я их видела, а кто остальные? Мое воодушевление умирает в зародыше от уверенного, – других скорее всего растащили. Мы так поняли вас было около десяти человек.
– Двенадцать… – тихо поправляю я мужчину, еще не осознавая сказанного им. Растащили… Это значит разорвали на куски?
– Мне жаль… тебе повезло в любом случае, – в нем нет того злорадства, которое я встретила у Бена,