– Ты безумец! Так нельзя! Я доплыву сам.
Одис приготовился к прыжку в воду, но что-то тяжёлое ударило его сзади. Факей остановил его. Одис упал в лодку и отключился.
– Ничего, потом спасибо скажешь, – заботливо укладывал Одиса Факей.
Люра бежала. Задыхаясь она видела, как лодка с Одисом и Факеем тронулась. Страшная мысль скользнула в голове. «Неужели оставил». Шальная коряга выскочила из-под земли, и Люра распласталась в кустах. Скользя по грязи, она ударилась обо что-то головой. В глазах стало темнеть. Люра видела, как монстр догонял людей, разрывал их, видела, как лодка плыла на север без неё. Усталость и новая грусть накатили. Люра закрыла глаза. «Одис оставил меня. Теперь я одна», – было её последней мыслью.
Эпизод 2. Сталь из пламени.
Глава 1. Одинокая.
«– Тирион из дома Ланнистеров, королева-регент
обвиняет вас в убийстве короля. Вы убили короля
Джоффри?
– Нет.
– А ваша жена леди Санса?
– Мне это неизвестно.
– Как же, по-вашему, он умер?
– Подавился пирогом с голубями…
– Значит, вы обвиняете пекарей?
– Да хоть голубей, только меня оставьте в покое!»
– Игра престолов.
Одис вместе с Факеем неделю шли на лодке по Мирянке на север. За всё это время друзья не перекинулись ни единым словом. Было холодно. Запасы кончались. Одис грёб, тупо уставившись в потоки вод Мирянки. Он думал лишь об одном. О Люре. О том, как гадко он поступил с ней. Сначала предал, поддавшись животному желанию, хотя перед этим клялся в вечной любви. Потом оставил умирать. Совсем одну. Он бросил её тогда, когда был нужен ей. Много раз. Как только Одис не обзывал себя за это, как только не бил и не ругал себя, с какой силой только не кричал – ничего не помогало. Ненавистное чувство вины продолжало душить. И ладно если бы оно задушило его насмерть. Он бы смиренно принял смерть. Но оно всегда оставляло достаточно воздуха, чтобы он мог жить.
Одис не спал ночами. Образ Люры являлся и мучил его. Одис оброс, потускнел и иссох. Он смотрел на Факея и ненавидел его. Он гневался на друга за то, что тот не позволил ему тогда умереть в потоках Мирянки. «Лучше бы я умер тогда вместе с ней. Что толку теперь от этой жизни? Жизни мерзавца». Одис раздражался каждое утро и вечер. Его бесил свет и тьма. Он плевался от пищи и воды. Он ненавидел целый мир. Но эта ненависть была несравнимо мала с той ненавистью, которую он испытывал к себе.
Ненависть сменялась болью потери. Потери его единственной. Его любимой. «Наверное, она сейчас лежит под Кхмеркой растерзанная монстром. И с какой мыслью она умирала? С мыслью о том, что я предал её, что я её снова оставил. А что я? Я живой. Я ужасен. Я предатель. Убийца. Любодей. Я… Я… Я страшный злодей. Как же низко я поступил с ней. Как я мог? Я худший из худших. Боги, отнимите мою жизнь!» Одис отпустил вёсла и заплакал.
Факей удивлённо обернулся и уставился на друга. Тот сидел, скорчившись, и рыдал. Факей отпустил вёсла и сел возле Одиса, после чего осторожно обнял его и стал гладить