– О! Гляди, барьер порвали!
– Бомжи пьяные шли.
– А, может и страус.
– Где ты видел, страуса, под городом?
– Сколько раз видел!
О страусах говорили, до конца, поездки.
Валерьяныч оказался, в этом деле, настоящим, экспертом.
– Сразу никто понять не мог, как они так быстро плодятся. – Говорил он. – Потом один большой ученый, аж из Академии Наук, обнаружил, что они яйца в силосные ямы откладывают! Ну не в сами ямы, они же кожухом, что газ собирает, прикрыты, а – рядом. Там, вокруг, этого силоса хватает. Птенцы круглый год выводятся. Хоть – зимой, хоть – летом. Зимой рядом с газовой установкой тепло. Корма – навалом. Хищники из страны свалили. Плодитесь и размножайтесь, граждане страусы!
Вскоре справа показались синие коробки цехов Четвертого Комбината. За ними возвышались, клубящиеся паром, болванки «ТЭЦ – 4».
Скорое прибытие на место, не позволило Валерьянычу окончить свою увлекательную лекцию потому, что, как только автобус остановился на широкой площадке перед административным зданием, все разом позабыли об орнитологии и полезли к выходу.
Прибывших встречал прилично одетый молодой человек, в накинутой, поверх цивильного костюма, новенькой спецовке.
– Всех привез? – Спросил он водителя.
– Да, всех. – Пожал тот плечами. – Куда им деться, из автобуса.
– Мы на полном ходу не выскакиваем. – Сказал Румын, весело сверкая черными цыганскими глазами.
– Хорошо. – Сказал серьезный молодой человек. – Вы у нас – контингент постоянный. Что делать – знаете.
– Алексей. – Обратился он к водителю. – Отведи, их, на площадку. Потом, заправишься и жди меня. Поедем в центральный офис.
– Да, сами знаем, куда идти!
– Все будет в лучшем виде, командир!
– Ладно, ладно. Веди их Алексей.
Ударники принудительного труда дружно двинулись в сторону высокого бетонного забора, огораживающего обширную территорию, поодаль от цехов переработки и производственных помещений.
Позади всех, позевывая, лениво плелся водитель.
За забором, на территории свалки, которую в официальных документах именовали «полигоном», виднелась ржавая крыша большого ангара. Где-то, дальше лениво урчал одинокий трактор.
Еще издали, Рахметов ощутил, идущий с той стороны запах кисловатой гнили, который, по мере приближения, становился все гуще и непереносимее.
Когда подошли еще ближе, от широко распахнутых, немного покосившихся железных ворот, его обдало такой волной ароматов, что перехватило дыхание.
За забором пахло не намного сильнее, но атмосфера там была как бы гуще, и дышалось еще труднее.
Невысокие холмы и увалы отработанного жмыха и прочих отходов громоздились на площади, примерно, в гектар. Еще столько же занимали отстойники,