Толстяк был чем-то всерьез обеспокоен, тяжело дышал и еле держал в руках свой чемодан, очень и очень похожий на наш собственный.
Боясь спугнуть удачу, я замерла с открытым ртом.
Михаил Васильевич тем временем тоже меня заприметил.
– Ой, Дашенька, это ты! – пропыхтел он, приближаясь к моей персоне. – Рад вновь видеть.
Он водрузил багаж на стул рядом со стойкой регистрации и горестно вздохнул, ткнув в чемодан пальцем.
– Представляешь, Даш, а у меня беда случилась, – покачал он головой.
– Что случилось? – как попугай переспросила я, не веря своему счастью.
– Да вот, дурак я старый, чемоданы перепутал, – вновь горестно вздохнул толстяк. – В жизни такого не бывало, а тут на тебе…
«Так, стоп! А мы что теперь получается, дуры молодые?» – мысленно обиделась я на Михаила Васильевича. И тут же признала: «Да, и еще какие!»
Глядя на расстроенного толстяка, я поспешила его успокоить:
– Думаю, ваш чемодан у нас, Михаил Васильевич. Представляете, мы тоже перепутали.
Мужчина растянулся в вежливой улыбке:
– Серьезно?! Как же вы меня порадовали, Дашенька. Это хорошо, очень хорошо. Быть может, – сразу засуетился он, – тогда пройдем в вашу комнату и обменяемся багажом?
– Конечно, – согласилась я.
Мы поспешили в наш номер.
Открыв дверь, я увидела Ирку. Подруга все так же сидела на полу, недовольная и задумчивая. Чемодан (благо уже закрытый, а то я боялась, что все вещи из него будут разбросаны по комнате) стоял рядом с ней.
Михаил Васильевич покосился на мою подругу, полагаю, наши с ним мысли по этому поводу совпали, и схватил свой чемодан. Рассыпаясь в благодарностях, он поспешил откланяться.
– Хорошо, что все хорошо заканчивается, – констатировала я, когда дверь за ним захлопнулась.
– Ага, – только и кивнула Ирка в ответ.
ГЛАВА 4
На обед мы пришли одни из первых. И сразу же приступили к трапезе – щам и котлетам с пюре.
Народ в ресторане, а точнее в столовой советских времен, постепенно прибывал и шум от их голосов нарастал. Удивительно, что желающих посетить Светотемские острова оказалось столь много.
Минут через пятнадцать к нам за столик подсел молодой человек (как позднее оказалось – немец по происхождению) и на ломаном русском попытался завязать с Иркой светскую беседу.
Я не вмешивалась, сидела тихо, жевала и всматривалась в лица людей. Половина из присутствующих