Данилу охватило странное возбуждение. Он ощущал себя как никогда значимым, сопричастным к чему-то тайному, неизведанному, почувствовал свою принадлежность вечности, своего неодиночества. Сердце было полно ожиданием встречи со своей судьбой. Он был готов к ней.
Глава 5
Конь с разбегу вступил в реку. Рассекая широкой грудью воду, он пофыркивал, прял ушами и временами косился на хозяина. Тот, отлично зная его повадки и привычно доверяя ему, не понукал коня. За состояние боевого снаряжения путник тоже не беспокоился: отлично подогнанное и прошедшее многочисленные испытания в разных переделках, оно прочно занимало свое обычное место.
Противоположный берег реки оказался довольно крутым, к тому же непрекращающийся целый день дождь основательно размыл его склоны.
Всадник слез с коня и взял его под уздцы. С трудом преодолев препятствие, он оглядел себя и своего друга. Покачал головой:
– Ну и вид у нас! Не хотелось бы такими чумазыми являться в порядочный дом.
Очистив с высоких сапог налипшую грязь, принялся было за плащ, но, поняв всю тщетность этого занятия, решил оставить его до лучших времен. Вздохнув, легко вскочил на коня и продолжил путь.
Поместье, куда направлялся путник, принадлежало его другу, старому боевому товарищу, отчаянному рубаке, храбрейшему и благороднейшему из рыцарей, сэру Эдгару Гарфильду. «Едва ли наш походный вид обескуражит старину Эдгара», – успокаивал себя рыцарь.
Ричард Уэстон принадлежал к небогатому старинному роду. Десять лет назад его родители, да будет земля им пухом, покинули этот свет. Родовое поместье пришло бы в полное запустение, если бы не старания леди Ингрид, жены старшего брата. Его самого не интересовало ничего, кроме охоты. Все тяготы хозяйства лежали на ее плечах. Впрочем, леди Ингрид обладала весьма твердым характером. Она не давала спуску ни мужу, ни своему управляющему: резвый малый частенько путал хозяйский кошелек со своим.
Ричарду, как младшему сыну в семье, вообще ничего не досталось. Проведя в сражениях большую часть сознательной жизни, он так и не успел обзавестись приличным состоянием и семьей. Единственной, по-настоящему дорогой вещью, принадлежащей ему, был меч. Он достался в подарок от высокопоставленного византийского вельможи: Ричард вызволил из плена его единственного сына.
Это было больше, чем хорошее оружие. О таких мечах из булатной стали ходили легенды. Считалось, что одни из них появлялись на свет, чтобы защищать, отстаивать справедливость и доброту. Другие несли на себе печать зла. Все зависело от того, с какими мыслями и для кого ковалось это рукотворное чудо. Пропитанный энергией огня и эмоциями человека, меч будто обретал свой характер. Так уж получалось, что он не задерживался в руках владельца, чьи устремления не соответствовали назначению меча. В сражении клинок