– Терпи, – прикрикнула на меня тётя. – Нужно терпеть.
– А, подождать, пока остынет, нельзя?
– Нет. Должно быть горячее.
Вроде, жечь стало поменьше, зато, откуда-то изнутри, кажется, в самом тазобедренном суставе, начала зарождаться ноющая тянущая боль. Минут через пять тётка сняла с ноги тряпицу, опять смочила её в жидкости и снова наложила на бедро. Пытка продолжалась около часа. Когда жидкость в бадье начинала остывать, она доставала деревянной лопатой из печи раскалённый докрасна кирпич и бросала его туда. Жидкость снова начинала бурлить крупными пузырями.
– И нравится вам так издеваться? – промычал я сквозь стиснутые зубы.
– Лечиться никогда не бывает приятно. И, хватит мне выкать. Мы – люди простые. Не у вас в городе.
– Да, что вы, то есть, ты, всё: городские, да городские? Чем мы тебе насолили так?
– Порченные вы там все.
– Чем же?
– Город людей портит. Все эти ваши удобства развращают человека.
– Как может развратить человека, например, тёплый туалет? Или, пылесос со стиральной машинкой? И, чем автобус хуже телеги?
– Не понимаешь? Человек должен трудиться. И должен быть рядом с природой. А вы в своих городах отгородились за каменными стенами и переложили свой труд на механизмы. А, когда тело не работает, и мозги размягчаются. Да и душа мельчает. Правильные мысли уходят, а вместо них один блуд на уме появляется. Все эти ваши дискотеки, да рестораны. Тьфу! Поэтому, вас природа и напрягает. Вы душу свою бездушной каменюке продали и себя вдали от города чужими чувствуете. Думаешь, я не вижу, как тебе здесь неуютно?
Честно говоря, я не считал, что достижения цивилизации мне как-то вредят, а природой я вполне себе наслаждаюсь, когда с друзьями выезжаю на маёвку. Но, решил больше не спорить.
– Слушай, – перевёл я тему. – А, почему отец никогда не рассказывал о родственниках?
– Не хотел. Он, вообще, не желал с нами ничего общего иметь.
– Странно.
– Ничего странного. Он с рождения был, словно отрезанный ломоть. Тяготило его наше родство.
– Как-то непонятно ты говоришь, тётя Зоя. Так же не бывает.
– Бывает. Ты, потом поймёшь, может быть. Да и, надо это тебе?
Наконец, пытки закончились. Тётка туго запеленала моё бедро чистой сухой тряпицей и велела прилечь и не напрягать ногу в течение часа.
На обед была уха и жареная рыба. Я смотрел на карасей, покрытых поджаристой золотистой корочкой, и давился от набежавшей слюны.
– Ого! Откуда рыба?
– Сосед с утра пораньше на мостках рыбачил. Вот и поделился.
– Добрый сосед.
– Обычный.
– Это, Дед, что ли?
– Какой дед?
– Ну, с мухоморами, который.
– Нет. Не он. Дед к себе ушёл ещё вечером.
– Да? А с кем ты, тогда, ночью разговаривала?
– Ни с кем.