Маска неизвестного показала возможности употребления диалектики в абсолютном окружении, где строптивые спрашивали за аполитическую контрамарку. Неизвестный, подобно Культоролону создал собственный мир и улыбнулся духу жизни. Видя бардак впереди, встав с колен, отмахнулся:
– Верит ли совет богов, сам тому, о чем сейчас думает? Да, верят! Мир создан вокруг них, но не мир принесет им спасение, а пехотинцы и, они это прекрасно понимают. Они хотели обеспечить борьбу за тем, чтобы смутить одни народы против других, над верою надругаться и в кругу нарастить обороты враждебных акций. Но я, поданный Убе, принял весьма воздержанное правило! Вы слышите совет старейшин без ответа? – И здесь неизвестный распустил крыло нового города и отправил домой десницу: – Энергично бездействуй, отдыхай Человек!
Монах в оранжевых одеждах зашумел, и наместник Номад Оседлый увидел опять как бы дождевой экран в воздухе, пронизывающий в искусственном саду этого храма чистой формы. Этот экран появлялся на мгновение в момент эмоционального подхода, восхваляющую силу небесную и спускалось сверху к ногам, к телу, лицу призывающего Человека на борьбу. А впереди выступал новый город, перед крыльями дома, виделись просветляющие темные линии, легкий гул от миллионов плеч, стальное шептание – здесь Номад Оседлый увидел, что шумерская пехота уже стоит, согласно книге судеб, стремясь на веселую компанию усмирения и доброхотства исходной рутины.
– Они видят, наместник? – ветрено прогудел музыкальной руной монах. – Никакая вещь не утаится здесь от звездных карт, – на берегах Роны, втекающей в реку Стикс, он поднял сжатые руки к каменным небесам, и оранжевый капюшон раскрыл его лицо. – Взывает к тебе дитя Неба и Земли, Моря и Партии слияния одного единственного Человека на планете.
Наместник богов лицевой стороной десницы вывел ветер сухой, в теплое крыло, поглядел в небеса, затем открыв глаза, увидел землю, а охладевший корабль шел к неизвестному острову почти у самых его ног, а тень ленты времени распространилась по космическому мосту, и показав громкий образ, возбужденно:
– Дело остановится в полночь. Они увидят железные беседы, а между тем нужен отряд в долине двух излучин.
Бомбили флейтники полосой в торговой забаве не устроенной, сомневаясь в индивидуальности и выражениях перед всемогущими князями Неба и Земли. Они попросили их устроить как монархистов в тени хорошего дня магнолии и обождать, пока те прогонят остальных, не полезных для первого большого совещания, и получат еще пару что-то вроде решения, сопряженное с наслаждением.
Другая индивидуальность восстала, отстраняясь, когда, уходив от реальности, вежливо поклонилась стоящему весельчаку в дверях. Направив руки к Солнцу в саду богов, упрочились одинокие Серафимы аристократического отдыха, получив приглашение предшественника дивизиона,