Ходили слухи, что место это – развалины замка Илурнь за населенным оборотнями лесом, на гористых плато на окраинах Аверуани.
Илурнь, мрачная каменная громада, возведенная пресекшимся ныне родом жестоких воинственных баронов, наводила на местных жителей такой страх, что даже пастухи со своими стадами предпочитали обходить ее стороной. Поговаривали, будто разгневанные призраки кровожадных владельцев в неистовстве бродят по полуразрушенным залам, а хозяйничает в них теперь нежить. Никто не осмеливался селиться в тени этих прилепившихся к скалам стен, и ближайшим человеческим жильем в округе был маленький цистерцианский монастырь, расположенный более чем в миле от замка, на противоположном конце долины.
Монахи этого сурового братства практически не поддерживали сношений с миром за холмами, и желающих вступить под его высокие своды было не много. Однако в то чудовищное лето после исчезновения мертвецов странная и пугающая история просочилась в Аверуань из монастырских ворот.
На исходе весны цистерцианцы стали замечать, что на давным-давно заброшенных развалинах Илурни, которые виднелись из монастырских окон, творятся весьма странные вещи. Монахи видели огни там, где никаких огней быть не могло: зловеще-голубые и кроваво-красные, они мерцали в заросших бурьяном осыпавшихся бойницах или вспыхивали над зубчатыми стенами. По ночам вместе с огнями с развалин доносились страшные шумы, лязг, напоминавший не то грохот дьявольских молотов о наковальни, не то звон гигантских доспехов и булав, и монахи решили, что Илурнь стала местом сборища чертей. Удушливое зловоние, похожее на запах серы и горящей человеческой плоти, распространилось по долине, и даже днем, когда шум смолкал, а огни потухали, легкая голубоватая дымка оставалась висеть над зубчатыми стенами замка.
Очевидно, решили монахи, развалины заняли подземные обитатели, пробравшись туда снизу, ибо никто не видел, чтобы кто-нибудь приближался к руинам замка по пустынным склонам и скалам, открытым всем взглядам. Видя все признаки поселившегося по соседству Сатаны, они с удвоенной частотой и рвением крестились и беспрестанно бормотали «Отче наш» и «Аве Мария», ибо надеяться приходилось лишь на заступничество свыше. Их трудолюбие и аскетизм тоже удвоились. Более никаких мер предпринято не было, ибо, зная, что замок давно покинут людьми, святые братья сочли за лучшее заниматься своими делами, коль скоро сатанинские силы не проявляют открытой враждебности.
Монахи пристально наблюдали за развалинами, однако за