Павел закрыл страницу информационного сайта и поморщился. Никакой новой объективной информации он не узнал, а вся эта романтическая чушь о бережном отношении к молчунам и всеобщей признательности уже давно набили оскомину. Истина одна – где-то существуют особые люди, за счет которых выживают остальные, и этим особым людям все равно, что о них думают, как к ним относятся и какие хвалебные оды поют. Они этого не понимают. Несправедливость в отношении них давно уже потеряла свое значение, и нет смысла прятать вину за благочестивыми лозунгами. Содеянного не исправить, остается только жить дальше с осознанием совершенной предками ошибки. Лучше уж тогда не устраивать электрические круглосуточные карнавалы, возможно, это уменьшит нагрузку на молчунов. Он откинулся на мягкую кожаную спинку сидения электрокара.
Человек- ящерка не обманул – утром Павла ожидали у офисного здания, и вот уже он несется по мокрой дорожной ленте прочь от переливающегося огнями города. Пейзаж за окном был предсказуемо скучен – серое марево густым киселем свисало с неба почти до земли, и было непонятно дождь ли это или густой туман, наполненный влагой. Павел прикрыл глаза и попытался представить молчуна. Сознание услужливо нарисовало тусклое безжизненное лицо, мощную шею, руки с бугрящимися мышцами и пальцы… Такие длинные и цепкие… И рот. Нет, рта нет! Вместо него кровавый разрез, сшитый черными толстыми нитками крест на крест. И разрез ширится, разверзается в стороны, разрывая кожу… Куски плоти болтаются, оголяя острые зубы, и внезапно из кровавой дыры доносится крик:
– Эй, ты! Вставай! Как там тебя? Проснись уже!
Ужас вырывает Павла из сна, он подскакивает, задыхаясь и всхлипывая. Электрокар не двигается, а в запотевшее стекло настойчиво стучит чей-то палец.
– Слышь? Приехали, говорю! Выходи!
Павел втянул пересохшим ртом воздух и закашлялся. Он открыл дверь, и густая влага ворвалась внутрь. Стучавший в окно человек отошел, и Павел видел только размазанный туманом силуэт в черном глухом плаще. Внезапно капюшон плаща распахнулся и забелело лицо.
– Пошли, что ли? Стоим тут в сырости, так и заболеть недолго!
Павел подхватил сумку и покорно побрел за плащом. Они прошли метров тридцать и уперлись в высокие металлические ворота, от которых единой линией разбегались такие же высокие стены. Выпуклые затертые буквы делили ворота на две части. Павел смог прочитать только первую часть «Lasciate ogni spe…», остальные буквы были неразличимы. Он недоуменно поднял брови: все упоминания о других языках были утеряны. Но его внимание снова переключилось на крепкие стены и сталь