Со вздохом облегчения княгиня обняла его черноволосую голову и прижала к себе. Баян спрятал лицо у нее на груди и стал ждать, что боль уймется. Велес вложил в свою внучку столько стихийной жизненной силы, что одним прикосновением рук она лечила успешнее, чем мудрые старухи травами и заговорами.
– Что случилось-то? – Поверх головы Баяна Смеяна с тревожным любопытством оглядела отроков. – Что за драка? Ты чего говорил, Дозор? Про Громобоя? Это он?
– Да ни с чего! – растерянно ответил кто-то из отроков. – Громобой-то к нему подошел и говорит: «Ты чего к нашим девкам подбираешься?» Как будто только сейчас увидел! А Баян ему: «А ты мне не указ!» Вот и все…
– Он же вроде за нее сватался… Там Веселина была Хоровитова, с Велесовой улицы, – не самым внятным образом добавил еще кто-то. – А теперь он ее с ним увидел – ну и обида взяла…
Томислава опять запричитала вполголоса, Смеяна вопросительно оглядывала остальных, но все кивали или пожимали плечами. Разговор Громобоя и Баяна перед дракой помнился очень смутно, поскольку ничего значительного в нем сказано не было. А плоды недолгого происшествия казались громом с ясного неба: брат князя побит на глазах у дружины, а обидчик скрылся в Перуновом святилище.
Уразумев, как было дело, князь пришел в такую ярость, в какой его не видели очень давно.
– Где он есть? Холоп, мужик посадский! На моего брата! Рыло немытое! Сюда его! В землю вобью! – неразборчиво и свирепо выкрикивал Держимир, то сжимая, то разжимая кулаки. – Собачий сын! Как посмел! Почему не привели?
Глаза князя горели черным огнем, брови дергались вверх-вниз, мелкие шрамики на висках налились кровью. При виде этого каждый понял бы, почему прямичевского князя прозвали когда-то Крушимиром. Сейчас он был готов голыми руками свернуть шею обидчику.
– В святилище он Перуновом, – ответил Дозор. – Зней его к себе забрал.
– Сюда его, ко мне! – требовал князь, и на его лице отражалась такая свирепая ярость, что всем вокруг было страшно. Он даже не вслушался в полученный ответ. – Где он есть? Чтоб сейчас передо мной был!
– Да как же его взять? – отозвался Дозор, поскольку никто другой не смел подать голос. – Говорю же: Зней его забрал к себе. Оттуда его не взять. Из святилища-то.
– Как это – Зней забрал? – Держимир постепенно осознавал смысл слов, но ни имя Знея, ни название святилища не способны были укротить его яростный порыв. – Куда забрал? Да как он посмел? Я его не из святилища, я его из-под земли достану и в клочья порву!
С этими словами он стремительно бросился из гридницы во двор, и большинство отроков по привычке всегда быть рядом потянулось за ним, хотя многим было страшно подумать, во что выльется ссора князя с волхвом. Зней ведь впустил Громобоя