с горьким привкусом греховного возбуждения. А по оттопырившимся бугоркам на рясах своих собратьев по кресту, я понял, что не один испытываю подобные чувства. А потом, произошёл мой первый излом, первая ступенька на которой я оступился. Воины, рыцари, крестьяне, которые вышили на белых тряпках красные кресты и натянули их на свои тела, после очередного сражения они предстали перед священниками со своими окровавленными мечами и просили очищения. Раньше я воспринимал это как что-то естественное и при очередном подобном шествии и прощении меня озарило. Стоя на коленях, которые привыкли к молитвам я почувствовал себя освещенным божественным светом, словном солнце было оком божьим, и оно взглянуло на меня, в моей голове возникла мысль: «Зачем мне становится священником и отпускать грехи, прощать от лика божьего убийства и насилие… Если я могу его возглавить и грехи будут прощать мне». Я не был священником, так что я мог стать солдатом, рыцарем. Я мог нести слово, но понял, что моё предназначение вершить гнев божий. Мне было сложно объяснить своим собратьям и священникам своё желание, но они выказали своё принятие, а по выпирающим бугоркам на рясах некоторых из них я понял, что кто-то из них завидует моей храбрости и преданности богу. Я сменил черное одеяние на белое с красным крестом на груди и поменял книгу на меч. Пускай я и был в самом рассвете своих лет, но меч давался мне хуже чем книги, умение писать и читать было бесполезно при владении мечом, но я старался и в тоге овладел одноручным лезвием, легким и крепким с красивым и одухотворённым крестом на рукоятке. Братья по мечу были добры ко мне и учили как служить, как быть дланью господа и вскоре я впервые использовал новые знания и силы в деле. Я впервые убил, как не странно я не испытал ничего, в очередной деревне ворвался в дом. На меня накинулась женщина, с ножом которую я ударил и на упала на землю, её муж, который накинулся на меня с голыми руками, я никогда не любил драться голыми руками, но хвала богу меч мне помог. Добивая женщину, я внезапно услышал шум из-за спины, обернувшись я увидел ребёнка, он смотрел на меня испуганным взглядом и спросил на мерзком языке, который я понимал.
Р – где моя мама?
Окинув быстрым взглядом её тело за своей спиной, я сказал.
А – она на небесах.
Р – с Аллехом?
Спросило дитя.
А – С Ихтусом.
Ответил я. И одним движением руки воткнул меч в ему голову. На тот момент мне было приблизительно 20 лет, кажется. Я никогда не умел следить за временем, ни раньше, не сейчас, не позже. Пускай я этого не осознал, но вместе с этим чувством…волнения и…возбуждения…с дрожащими руками и ногами, я продолжил своё падение в глубь. Назад дороги нет. Следующие года моей земной жизни проходили от действия к действию. Утро, Молитва, Еда, Молитва, Одевание доспехов, балахона и Молитва, молитва, молитва, мы молились за на друг друга, за умерших и живых. И за Самих себя. А потом, мы вершили божью волю на осквернённых землях. Моё оружие, мой меч, он вкусил многие жизни еретиков и грешников.
