Бибазис Инахус. Приключения энтомолога, бабочек и чиновниц. Сергей Александрович Русаков

такие же счастливые бабочки. Они были прекрасны – яркие, красивые, гармоничные. В одну из них он влюбился, и… Это было не привычно, но именно такова любовь у бабочек.

      Отложив яйца на листьях лугового клевера, бабочки удовлетворенно перелетали с места на место, радуясь друг за друга и за всю популяцию Бибазис Инахус. Жизнь продолжается! Вот только… В блаженные мысли добавилась новая – мысль о смерти. Эта мысль не была неприятна, но воспринималась как заслуженный итог жизни и награда за заботу о ее продолжении. Ведь жизнь в нашем мире – не только жизнь каждого индивида, а жизнь всех, всеобщая жизнь. Сев на увядающий по осени цветок клевера, Мотыльков уснул и не проснулся. Жизнь бабочки завершилась смертью.

      Мотыльков очнулся от сна, осознал, что жив, успокоился и снова провалился в хмельную дрему. Ему снова снился сон. Он жив, но жизнь ограничена его собственными малыми размерами – микроскопическими, по сравнению с окружающим миром. Жизнь в миллиметровом яйце. День за днем он становился все больше, пока не стал сначала личинкой, а потом превратился в могучую и сильную гусеницу с мощными челюстями и покатыми мускулами в каждой из шестнадцати ног. Каждый его день занят трудом. Мотыльков съедал лист клевера, перебирался на новый и съедал его, и так лист за листом, пока не сядет солнце.

      Несмотря на пребывание в теле гусеницы, Мотыльков понимал, что набирается белковой массы не из-за прожорливости, а впрок – для перехода в стадию куколки, и тогда из куколки он станет имаго – бабочкой. Однако время шло, а куколкой Мотыльков так и не становился, и это вызывало неясной природы беспокойство. Что-то шло не так.

      Мотыльков решил исследовать все вокруг себя. Он по-прежнему существовал, только не на листьях клевера, а внутри чего-то большого, теплого и живого. Он мог двигаться. Вокруг не было зелени, но Мотыльков не испытывал голода, несмотря на то, что перестал пожирать листья. Он находился в чем-то, похожем на бульон, и этот бульон был весьма питательным. Так можно было жить бесконечно. Однако райские условия вдруг резко закончились.