– Скажите, что любите меня.
Он мгновенно замедляется, фактически перестаёт двигаться внутри меня. Я пытаюсь побудить его продолжить, сделать хоть-то, чтобы всё вернуть, но он кажется испуганным. За всё время нашего знакомства я никогда не видела его таким. Потому что он ни разу не выглядел так. Клянусь, ни единого раза. Это лучше всяких слов говорит мне, что я делаю что-то ужасное. Из-за всех этих эмоций или не только в связи с ними я толкаю человека переступать через себя, врать и поддерживать мой самообман. Необходимость забрать свои слова так очевидна, но я медлю и медлю. И медлю до тех пор, пока не становится слишком поздно их отменить.
– Я люблю тебя.
Олдридж отвечает так, что звучит это искренне и достоверно. Его взгляд такой пронзительный, такой твёрдый и непоколебимый, что он заставляет меня чувствовать себя единственной. Особенной. Той, кого этот мужчина, и правда, любит, а не просто поддерживает это притворство. Настолько он выглядит так, как в моём представлении должен… Хотя никто никому ничего не должен. Раньше я уже думала, что меня любят, и считала, что знаю, как это чувствуется и предоставляется со стороны, но всё было ошибкой и заблуждением. Теперь же я не различу любовь или что-то близкое к ней, отдалённо напоминающее её, даже если она окажется у меня перед самым носом.
Я ничего не говорю, и Олдридж тоже. Совершая прощальный толчок, он замирает в освобождении, но удерживает свой вес на руках. Даже эта дистанция, его некая изолированность лишь усиливает мою собственную реакцию, приумножает импульсы, проходящие от места слияния по всему телу, и заставляет меня хотеть… хотеть быть обнятой. Вместо этого мы физически перестаём быть одним целым, когда он выскальзывает из меня, и я знаю, это всё. Клянусь, что, моргая, чувствую блестящую влагу перед зрачками, пока жду, не уйдёт ли Олдридж в душ или просто покинет кровать. Так будет легче и проще для всех, но прежде всего для него. Он ведь такой… замечательный. Если у него кто-то был или даже есть, не в Теллурайде, ведь для него там однозначно нет никого подходящего, но в целом, где бы он там не жил до этого, то та женщина просто дура. Раз он сейчас не с ней. Почему-то я не допускаю и мысли о том, что это его вина.
Тем временем он всё никак не уходит. Лишь вздыхает и прижимается грудью к моей спине, подтягивая одеяло, чтобы укрыть нас. Я осознаю, что ищу его руку и вряд ли способна сделать что-то отталкивающее. Но, возможно, мне придётся.
Глава