– Я всё слышал.
– Я серьёзно, Бен. Иди и разберись с этим, а мне надо договорить.
Слыша этот шутливый спор, я вдруг остро понимаю, что завидую. У меня тоже могли бы быть такие отношения. Будь рядом со мной правильный человек. Я же вроде ничем не хуже и своими собственными руками не делала ничего дурного, чтобы заслужить его отсутствие. Но его нет, и поэтому мне приходится цепляться за предложение, сделанное наверняка в большей степени из жалости. За давно сформировавшуюся семью со своими традициями, привычками, укладом и ценностями, лишь бы не проводить праздничный вечер с повсеместным ощущением тоски и пустоты. И за то, чтобы временно отодвинуть грусть на задний план за счёт фактически посторонних людей. В некотором смысле я чувствую себя ужасно. Но отматывать назад уже поздно. Очевидно, что со стороны это будет выглядеть ещё более отвратительно, унизительно и кошмарно.
Остаток дня тянется, словно год. В ночи, застилая диван и снова располагаясь на нём, я всё ещё чувствую эти ощущения и будто возвращающееся одиночество. И, как следствие, не могу уснуть. Теперь он кажется маленьким, тесным и коротким. Но и сменить свою дислокацию я также морально не готова. Не без Дэвида. Но он не сдержал своё слово, так что я, как могу, пытаюсь не допускать мыслей о нём. Ни одной, ни нескольких. Не думала, что можно стать такой опустошенной и разбитой так скоро после человека, которого ты вообще едва знаешь с личной стороны. Ладно Гленн, тут всё понятно, но Олдридж…
Когда телефон издаёт сигнал пришедшего сообщения, вся комната уже погружена в темноту. Светящийся дисплей является тем единственным, что разбавляет мрак около пола, где я и оставила лежать средство связи прежде, чем отвернулась к спинке дивана. Едва глаза привыкают и различают не только часы по центру экрана, показывающие ровно одиннадцать часов вечера, но и краткое послание там же, я уговариваю себя особо не реагировать. И не думать сверх минимально необходимого уровня.
Ты спишь?
Нет.
Тогда я кое-что хочу.
Я хочу ответить, что тоже хотела много всего, но он словно подвёл меня своим молчанием и игнорированием, длившимся вплоть до этого мгновения, а теперь закончившимся так, будто для него не происходит ничего такого. Но дрожащими пальцами пишу совсем не это. Следующие минуты две длятся, кажется, целую вечность.
Что именно?
Чтобы ты открыла входную дверь и впустила меня.
От осознания, что он буквально в нескольких шагах, всё моё тело немедленно покрывается мурашками. Я резко сажусь и уже даже почти тянусь за халатом, чтобы спустить ноги вниз, обуть тапочки и встать, когда понимаю, что не должна так поступать. Относиться к себе столь безответственно и безразлично. Мне хочется уважения. Я прождала большую часть дня, и будет справедливо, если он тоже пройдёт через что-то подобное. Хотя я и сама не верю, что действительно считаю так. В результате следующее же сообщение немедленно подвергает мою силу воли внушительному