Опыт периодизации социальной истории. Виктор Александрович Бобров

спор между сторонниками и противниками перенесения социального понятия «труд» на деятельность животного, при всеобщем признании, что человеческий труд возник не на пустом месте, а на способности животного производить определённого рода работу, теряет смысл. Ведь не так важно, как работу этого рода назвать. Гораздо важнее обратить внимание на то обстоятельство, что Ф. Энгельс в известной статье, не ставя перед собой большей задачи, чем раскрытие роли труда в процессе превращения обезьяны в человека, почему-то не использует всеобъемлющее определение труда, какое ранее дал К. Маркс в «Капитале», а рассматривает труд лишь в форме производства орудий, т.е. в форме существенной только для морфологических изменений организма (антропогенеза). Легко напрашивается мысль о том, что фактором социогенеза выступила другая сторона труда и, что, в единстве этих двух сторон, трудовая функция только и является специфически человеческим достоянием.

      Бесспорно, прав Ю.И.Семёнов в том, что совершенно невозможно «решить проблему становления человеческого общества, не раскрыв истинного отношения между социогенезом и антропогенезом»4. Однако, согласившись с этим утверждением, легко прийти к выводу, что, поскольку проблема возникновения общества остаётся нерешённой, постольку и истинное отношение между социогенезом и антропогенезом остаётся невыясненным.

      Затруднение, видимо, состоит, с одной стороны, в том, что представления о групповом отборе (эволюции организации), содержащиеся в концепции антропосоциогенеза5, в лучшем случае, аналогичны дарвиновским представлениям об эволюции и являют собой разительный контраст с современной картиной эволюционного процесса. С другой стороны, затруднение проявляется в непонимании функциональной двойственности человеческого труда и его двойной структурообразующей роли в антропогенезе и социогенезе.

      Полностью преодолеть затруднение первого порядка можно лишь на основе фундаментального решения проблем эволюции организации и начать необходимо с отказа от мысли о непосредственной эволюции стадной организации в человеческое общество. Что касается, функциональной двойственности человеческого труда, то раскрытие этой особенности странным образом ускользает в логике ряда исследований.

      Так, Б. Ф. Поршнёв6 вплотную подошёл к той мысли, что прямолинейного эволюционного усложнения орудийной деятельности в антропогенезе, остающейся актом индивидуального взаимодействия организма со средой, недостаточно для появления завязи совершенно нового социального качества. Его истоки он склонен искать в отношениях между индивидами, но, посвящая своё исследование проблемам палеопсихологии, он упустил эволюционную нить самой трудовой функции и не раскрыл её роль в формировании социальных отношений. Говоря словами А. А. Леонтьева, Поршнёв, вместо того, чтобы вскрыть, каким образом мог сформироваться общественный труд, просто-напросто выкинул