– Можно и даже нужно. – Встрепенулась старуха. – Особенно вещим.
– А как понять, что это вещий сон?
– Какой ты въедлевый. – С кривой улыбкой поддела старуха. – Будешь занудой, не видать тебе Насти.
Вспыхнув, Егор бросил сердитый взгляд исподлобья на старуху.
– Ладно, ладно. Не обижайся. Ведь у меня не все дома. Так? – Ухмыляясь, старуха подмигнула Егору.
Оторопев, он вытаращился на старуху. Она читает его мысли?
– А зачем? У тебя все на лице написано. – Она с елейной улыбкой всматривалась в Егора, заглядывала в глаза. Словно пытаясь проникнуть в душу.
– Вам надо играть в покер. – Опустив глаза, пробормотал смущенный Егор и поежился
– Я в карты не играю. Я на них гадаю. Хочешь?
Поморщившись, Егор покачал головой:
– Не очень. Может, в другой раз.
– А со сном в руку или ручным сном все проще простого. Увидишь его и сразу поймешь: это он. Покажется, что все это было, было и прошло. Но он про то, что будет. В ручном сне время перевернуто, как в зеркале стороны предметов. Понятно?
Егор пожал плечами:
– Понятно, что ничего не понятно.
– Расслабься. – Старуха махнула пухлой пятнистой рукой. – В голове проясниться, когда съешь воздушный пирожок с мясом. Или вот кулебяка с капустой и яйцом. Мой Сашенька от нее тащился. Съест в один присест, а потом голубей пускает и ворчит: мол, накормила, как борова на убой, старая ведьма. Это он ласково так меня. Ведь я еще была на загляденье. – Старуха заговаривала зубы, обволакивала словами, как наперсточники и цыганки.
Егор потерянно огляделся. Напротив стола к боковой стене прижимался темный советский сервант. Верхнюю полку облюбовали фарфоровые статуэтки: балерина, немецкая овчарка, старик со старухой, плясунья, китайский божок. За стеклянными дверцами, множась в задней зеркальной стенке, тускло поблескивал хрусталь. На угловой полке, навалившись друг на друга, как будто спали вповалку, пылились книги. Внушительно чернело полное собрание сказок и легенд в одном томе Братьев Гримм. Невольно вспомнилась хлебная избушка с пряничной крышей и леденцовыми окнами. Яблоки, орехи и посыпанные сахаром оладьи с молоком. Хозяйка избушки с красными близорукими глазами и звериной чуйкой.
– Гензель и Гретель. – С усмешкой рассеянно пробормотал Егор.
– Что-что? – Паутина сладких вкрадчивых слов оборвалась.
– Да нет. Ничего. Я вас перебил, кажется.
– А разве я что-то говорила? – Старуха вытаращилась на Егора. Красноватые близорукие глаза округлились.
Растерявшись, Егор переглянулся с ней. Старуха заколыхалась от смеха. Натянуто улыбнувшись, Егор отвел глаза от старухи.
Над диваном рядом с «Утром в сосновом бору» висела черно-белая фотография человека похожего на героя фильмов нуар. Под темно-серой шляпой квадратился лоб. А под ним чернели густые брови домиком. В углу полных губ торчала сигарета
– Это он. – Старуха с грустным благоговением