– Не развалишься.
Понурый Егор последовал за отцом.
17
У окна на столе пылилась Уиджи. По телевизору шла «Касабланка».
– Как по заказу. – Покосившись на экран, Егор усмехнулся.
Вадим Витальевич недоуменно посмотрел на Егора:
– Ну и как покер?
– Не мой день. – Егор вздохнул.
Отец вгляделся в угрюмое лицо Егора:
– Ты был на митинге? Только не вешай лапшу. Все равно ведь узнаю. Если не от живых, то… от других.
– Господи! – Облокотившись о колени, Егор схватился за голову. – Ну почему ты такой? А?
– Ты о чем? – Вадим Витальевич нахмурился. – Мало того, что ты конченый некромант, так еще и работаешь на пришельцев. Неужели тебе не противно?
– Свобода не снаружи, а внутри. Привыкаешь ко всему.
– Ко всему?! – Вскинулся Егор. – Ну, уж нет. Это уже за гранью.
– Хочешь жить?
– Как ты? Уволь.
– Гм… – Отец с кривой усмешкой покачал головой. – Жизнь заставит, по-другому запоешь. Возмешься за самую отвратную работу и еще «спасибо» скажешь. Это тебе не сказки Братьев Гримм. В жизни все жестко.
– Прогибаться и горбатиться на этих уродов? Ни за что. – Егор поднялся с дивана. – Мне за тебя стыдно. – Егор подошел к двери. – И горько. – Егор вышел.
18
– Мальчишка. – Вадим Витальевич вздохнул и зашагал по комнате, заложив руки за спину, глядя в пол.
От скрежета и грохота раздраженно задбребезжали оконные стекла. Поморщившись, Вадим Витальевич замер и прислушался. «Касабланку» замело белой рябью. Протяжно заревело и стихло.
– Да что же это? – Наталья Алексеевна с шумовкой застыла в дверном проеме.
– Ничего хорошего.
– Так он был на этом чертовом митинге?
– А черт его знает.
– А тогда о чем вы говорили?
– Стыдил меня. Возмущался. – Калганов криво усмехнулся.
– Вот говнюк. Неужели так трудно понять, что пришельцы – это всерьез и надолго. Надо приспосабливаться. Стерпеться.
– Он еще слишком молодой и горячий. В романтическом угаре. Со временем успокоиться. Перестанет биться головой о стену. Никуда не денеться. Принюхается.
– А если заметут вместе с этой экстремисткой? И прозвище-то у нее расстрельное: АКА
– Как автомат Калашникова?
– Ведь до беды доведет Анастасия Константиновна Астахова. Вскружила парню голову и вертит им. А он же ни черта не понимает. Или не хочет.
– Не кипятись. Он парень не промах. Котелок у него варит.
Махнув шумовкой, жена ушла дожаривать картошку с котлетами.
19
Калганов закружил по комнате.
– Пахнут деньги или не пахнут? – Спросил он себя.
Слова Егора расстроили и уязвили. Для Егора он пропащий и конченый. На него нашло и придавило болезненно острое ощущение отчужденности и ненормальности. Когда он устроился в «Некромант Гарант Сервис», многие раззнакомились с ним и стали чураться.
В том числе и профессор