На берегу самого синего моря, лежал молодой человек лет восемнадцати, среднего роста и приятной наружности, с длинными темными волосами. Одет он был в длинный белый хитон и светлый плащ поверх него. Глаза были закрыты, его голова и лицо окровавлены, а одежда слегка порвана и испачкана. Весь внешний вид юноши говорил, что вчера был не его день.
Море выглядело на редкость спокойным, и только шумные крики голодных чаек, заприметивших добычу, нарушали размеренный шепот легких волн. Молодой человек медленно открыл глаза, посмотрел впереди себя и, тихо сказав: «Да ну, нафиг!» – тут же снова их закрыл. Однако крик чаек не оставил юноше никаких шансов, и ему снова пришлось открыть глаза. Сначала он посмотрел на море, потом на свою одежду и с большим удивлением, медленно выговорил: «Это что за маскарад? Это что же нам вчера в казино наливали? Или раздавали на дегустацию?» Затем подумал: «Господи, что же так голова болит-то? Зачем же я вчера так набрался? Никогда такого раньше не было, и вот опять. Наверное, старею…»
Он подошел к воде и наклонился, чтобы умыться. Из зеркала ровной водной глади на него смотрело отражение лица, которое он никогда раньше до этого не видел. Сделав большие круглые глаза, юноша издал вопль, общий смысл которого можно литературно выразить как: «Это что такое??» Это был Тео. Но тот, кто смотрел на него из воды, – был явно не он.
Сознание Теодора начало быстро к нему возвращаться, и он уже отчетливо понимал, что, с одной стороны, он уже не спит и критически осознает и анализирует происходящее. Но, с другой стороны, это лицо и тело, которые сейчас лицезрел, он явно видел впервые за все свои 36 лет. Да и это тело, похоже, прожило значительно меньше и вело значительно более здоровый образ жизни, чем он.
Форма кистей рук и ногтей была совершенно иная, фигура и форма ног – тоже. Тело значительно ниже оригинального. Одним словом, ничего в увиденном не напоминало и даже не намекало на Тео.
«Я понимаю, что человек может похудеть в ширину. Но разве можно похудеть в высоту? – задавал он сам себе риторические вопросы. – Если у меня по-прежнему присутствует чувство юмора, значит, я еще существую», – почему-то заключил Тео.
Сидячая работа обычно вносит свои коррективы в физическое состояние программиста – это и сутулость, и наличие дополнительных объемов тела спереди, а иногда и сзади. Если кто-то думает, что главный рабочий орган программиста – голова, то он ошибается. Программист может иногда думать, а иногда и нет. А вот сидит он всегда, а посему главный рабочий орган программиста – это… правильно, его мягкое заднее место.
Но тут, у сегодняшней версии своего тела, всех этих последствий постоянно сидячего и чрезвычайно умственного труда Тео пока не обнаруживал.
«Ничего себе апгрейд!» – воскликнул Тео, не замечая, что говорит это вслух. Но его радость быстро сменилась тревогой: «Где я? Где мой телефон и документы?