– Я… Антон Андреевич Михайлов, 17 мая 1976 года рождения, проживаю по улице Летняя, 17… Вы… можете проверить, я там действительно проживаю? Или…
На мгновение я подумал, что молодой полицейский после этих слов немедленно отправит меня в обезьянник, а после вызовет психиатрическую бригаду, однако он лишь цокнул языком и принялся вводить буквы, проговаривая их тонкими губами.
– Однако… – проговорил он медленно. – Я сразу подумал, что вы просто выдумщик… так и быть, Антон Андреевич… на первый раз, в силу вашего так сказать, возраста… и учитывая, что ранее вы не задерживались и не привлекались, я вас отпущу… – он отвлекся от монитора и пристально посмотрел на меня. – …но, можете быть уверены, попадетесь еще раз и штрафа за распитие вам не миновать. Хотя тут и мелкое хулиганство, и еще что-нибудь можно придумать при желании.
Я качнулся на расшатанном стуле.
– Значит… проживаю?
– Ну разумеется. И ваши эти друзья, о которых вы спрашиваете, они тоже где-то есть, – молодой полицейский, которого система, видимо, еще не полностью сожрала, как-то сочувственно вздохнул: – ваш школьный товарищ мог эмигрировать, мог умереть, да мало ли еще что… банальная ошибка, неполнота данных, ведь те старые карточки, которые оцифровывались, они тоже терялись. Есть и еще одна версия… у меня лично.
– Какая? – я с надеждой посмотрел на изнывающего от жары паренька в форме.
– На третьем курсе универа нам говорили, что в случае отсутствия данных в картотеке помимо причин, которые я вам изложил, может быть еще одна, правда встречается она крайне редко. Карточку изъяли.
– Изъяли?! – не понял я. – Как это – изъяли? Кто изъял?
Лейтенант усмехнулся, но как-то невесело. За окном пронеслась ватага первоклашек, они спорили от каком-то «скибиди» и в этот момент я почувствовал себя глубоким стариком.
– Изымают по разным причинам. Гостайна, госбезопасность, программа охраны свидетелей, пункт семь…
– Пункт семь?
– Я точно также как и вы переспросил профессора, когда он читал нам лекцию про картотеки. Потом я узнал, что обычно этот пункт семь опускают, но некоторые осведомленные лекторы продолжают информировать студентов о его существовании.
– Что это значит? – я заерзал на стуле, чувствуя, как внутри что-то екнуло. Мне вдруг стало тоже очень жарко, даже душно, хотя в джунглях Амазонки я настолько привык к постоянной жаре, что уже давно перестал обращать на нее внимание.
Лейтенант клацнул еще по паре клавиш, его лицо приняло мальчишески-удивленное выражение.
– Так и есть… пункт семь… – произнес он, покусывая изгрызенный колпачок шариковой ручки. – Впервые такое вижу, я думал… это просто такой… прикол, что ли… – Он растерянно взглянул на меня. – Значит… ваш друг…
– Что?! – не выдержал я.
– Он был на самом деле, то есть, существовал, но… теперь его нет. Я сам не знаю, что это значит, когда