Подошедший Саха с высоты своего роста оглядел эту бронированную публику и поинтересовался, сколько же платят? Бесцеремонность должна была шокировать, но они увидели в нём союзника и наперебой стали делиться своим наболевшим: опасность дышит в лицо, затылок и вообще во все части тела, а проходят они по расценкам мирного времени. Это у военкоров заработки дай боже. Не у всех, конечно, но фамилий называть не будем.
Саха понимающе кивал, нависая над ними: ежемесячно вместе с «боевыми» набегало на порядок меньше, но им сочувствовал.
– А на памперсы не выдают?
Они отвернулись, сразу потеряв к нему интерес и обиженно засопели: эка их развёл этот небритый верзила.
Старший конвоя нервничал, то и дело иноходью бежал к спортзалу, торопил мужиков, возвращался, поглядывал на часы: надо вернуться засветло, а тут такая канитель.
Часам к трём пополудни разгрузка закончилась. Быстро выстроились в колонну и потянулись к выходу из посёлка. Перед Стрелечьей встретили три оставленные для больницы фуры. Молоденький старлей с пухлыми щеками выскочил из кабины с автоматом в руках и бросился к нам. Оказывается, они разгрузились давно, поехали было в нашу сторону, но подумали, что на пути могут быть засады и ДРГ работать, вот и развернулись обратно в Липцы.
Я с любопытством и сожалением смотрел на это юное дарование: испугался парень, хотя до границы рукой подать – максимум километров пять, а то и меньше. И никаких тут диверсионных групп нет и в помине – придумки тех, кто со страха или по глупости придумал эти страшилки. Господи, наберут же детский сад. А если действительно ДРГ? Перещелкают, как куропаток, да ещё растрепятся, что спецназ пленили или уничтожили.
Это был первый гуманитарный конвой, проведенный мною на ту сторону. Хотя что значит проведенный? Просто катался в компании нормальных мужиков, забавляя их своими россказнями из бывалой жизни да анекдотами, вставляя необходимые сведения, которые должны были их заинтересовать. Получалось, но не всегда, особенно если касалось поездок в «серую зону», хотя на поверку какие-то сёла оказывались занятыми отрядами ополченцев ЛНР или ДНР, оторванных от снабжения и связи. Но даже те, незанятые ни нами, ни вээсушниками, не значит ничейные – в них находились люди, наши люди, просто они еще не до конца осознали, что снова наши.
Саша Харченко впрягся в работу со знанием дела, особо не церемонясь в постановке задач: надо – и всё. И хоть тресни, но вези его к разведчикам или танкистам, в Циркуны или Русскую Лозовую. В общем, куда и чего его душенька пожелает. А душа его требовала постоянной новизны. Однажды он исчез на несколько суток