Д.А. Греков и И.Е. Рисин реализует подход, предусматривающий разграничение экономических и социальных интересов каждого партнера.
В составе интересов государства они различают:
– экономические: снижение нагрузки на субфедеральный бюджет; повышение конкурентоспособности экономики и социальной сферы региона на основе их инновационного обновления; приращение публичной собственности и повышение эффективности ее использования; снижение территориальной социально-экономической асимметрии; наращивание доходов регионального бюджета; рост занятости и доходов населения; повышение инвестиционной привлекательности территории;
– социальные: повышение доступности общественных благ для населения; достижение устойчивого обеспечения населения общественными благами; рост качества предоставляемых общественных благ; улучшение состояния окружающей среды; становление и развитие социальной ответственности бизнеса; укрепление социальной стабильности.
В составе интересов бизнеса он выделяет:
– экономические: воспроизводство прибыли в долгосрочном периоде; рост капитализации бизнеса; снижение финансовых рисков за счет возложения части из них на государство и муниципалитеты; расширение сферы деятельности за счет доступа к секторам, традиционно закрепленных за государством и муниципалитетами; получение различных форм государственной поддержки; использование результатов научных исследований и опытно-констукторских разработок, полученных с помощью бюджетных средств;
– социальные: приобретение и упрочение имиджа государственного партнера в решении острых социальных проблем [64].
К достоинствам приведенной позиции следует, на наш взгляд, отнести высокий уровень разнообразия обозначенных интересов сторон государственно-частного партнерства. В то же время отметим, что предложенный названными авторами аспект исследования, связанный с разграничением интересов каждого партнера на социальные и экономические, вряд ли является продуктивным, учитывая тесноту их связи и взаимообусловленность.
Действительно необходимым и важным является выделение общих и особенных интересов государства и бизнеса, реализуемых ими в проектах государственно-частного партнерства. Согласование особенных интересов выступает необходимым условием его эффективной деятельности.
В связи с этим полагаем некорректной позицию А. Дегтярева, Р. Маликова и К. Гришина, которые в качестве «институциональной платформы» взаимодействия государства и бизнеса определяют только совпадение экономических интересов властных и предпринимательских структур [70].
Ориентация партнерства власти и бизнеса только на их общие интересы будет существенно ограничивать как его потенциал, так и спектр ожидаемых от его деятельности результатов.
На наш