Для сна слишком много подробностей. Во сне так не бывает. Так только в дурацких фильмах бывает, а ещё в жизни. Я вот, например, не знаю, кто, нахрен, такая Наталья Островая! И что за группа «Интеграл»!
Я лежал. Собирался с мыслями. Вернее, пытался как-то упорядочить хаотично и бессмысленно скачущие мысли. Нужно как-то разобраться… Как-то разобраться – где я, кто я и что вообще, мать его, происходит?!
– Послушайте, – обратился я к соседу по палате, который завалился на койку с книжкой. – Подскажите, пожалуйста, какое сегодня число?
– Девятнадцатое апреля, – охотно отозвался сосед. – Девятнадцатое апреля, года одна тысяча девятьсот восемьдесят седьмого, – торжественно уточнил он.
Восемьдесят седьмого? Интересно, у кого здесь проблемы с головой? У меня или у этого мужика?
Я хотел было возмутиться, попенять на дурацкую шутку и сказать, что с больным человеком шутить некрасиво. Но… почему-то не стал возмущаться. А тут ещё…
«Песня, которой мы открываем передачу, была написана давно. Тридцать лет назад. Впервые она зазвучала на международном фестивале молодежи и студентов в Москве…» – сказал женский голос из радиоприемника.
Я навострил уши. Вот сейчас может быть… Тридцать лет назад – это девяносто второй год. Тальков. Аллегрова. Миша Шуфутинский. «Ласковый май» и всякая мальчуково-девочковая хреновина. Вот, «Мираж» ещё! Или он чуть раньше?.. Я не большой специалист по музыке начала девяностых и вообще – к меломанам себя причислить не могу, но… Что «но» я додумать не успел, потому что из радиоприемника раздалось вот это:
«Если бы парни всей земли
Вместе собраться однажды могли,
Вот было б весело в компании такой
И до грядущего подать рукой»
Ага. Вот в девяносто втором как раз пели про парней всей земли в одной веселой компании! Я шепотом выругался, бессильно откинулся на постели и закрыл глаза. Похоже, я действительно в чужом времени. В чужом теле. Я понятия не имею – как меня зовут и вообще – кто я. Я не знаю, кто мои родители. Я не знаю своих друзей. Я не знаю ничего. Кроме того, что на дворе тысяча девятьсот восемьдесят седьмой.
«Почему я, Господи?!» – взмолился я мысленно.
«Парни, парни, это в наших силах
Землю от пожара уберечь.
Мы за мир, за дружбу,
За улыбки милых,
За сердечность встреч» – пел из приемника Марк Бернес. Я вздрогнул. Мир уберечь от пожара? Мне? Простому сисадмину? Господи Боже мой! Я не спецназовец-агент всесильной разведки. Не ученый. Не профессор. Не супермен. Кого и как я могу спасти?!! Я разозлился. Хотелось орать, ругаться и требовать, чтобы вернули всё как было.
Стоп, стоп, сказал я себе. Стадию отрицания я уже проскочил. Ну, почти… На самом деле, я всё ещё не на сто процентов уверен, что происходящее со мною происходит