– Слышь, Лёха, – отвлек меня от наблюдений Витёк, – ты вот что скажи. Я же вижу, что с тобой что-то не то. Что произошло, а? Может расскажешь?
А все же сообразительный у меня друг, снова удивился я. Рассказать-то мне есть что. Ой как много я могу рассказать человеку восьмидесятых, да такого, что отродясь не поверит. Реальность, она же круче всякой фантастики получилась… Тут другая проблема – как, зная вот это все, сдержаться и не рассказать? Не вывалить на кого-нибудь страшную правду о грядущем? А сдерживаться нужно. Потому что… зачем же неповинных людей травмировать?
– Может и расскажу, – сказал я. – Но точно не сегодня. Других дел хватает.
– И это не связано с той аварией?
Я задумался. Черт его знает – связано оно с аварией или нет!
– И да, и нет, – ответил я уклончиво.
– И ты теперь будешь т а к о й? – спросил Витек.
– Какой?
Витек пожал плечами:
– А я знаю?! Не такой, как раньше.
Вот это интересно.
– Не понимаю, – сказал я. – Объясни. Какой я был и какой стал?
– Какой-то взрослый, – сказал Витёк задумчиво. – Не знаю. Как будто за неделю лет на десять повзрослел. Или даже больше. Разговариваешь как взрослый.
– Сильно заметно? – спросил я с некоторым замешательством.
– Мне заметно, – сказал Витёк, – но мы же с тобой общаемся близко. С остальными в школе ты особо не сходился, они и не обратят внимания. Вообще. У нас ведь возраст такой. Переходный и трудный. Мы же чуть ли не каждую неделю меняемся, так что – все как полагается. В курилке заметят, что курить бросил…
– Скажу – врач запретил.
– Это да, – кивнул Витёк и вдруг подозрительно прищурился: – А скажи, Лёха, ты же помнишь, как мы мою последнюю днюху отметили? Помнишь?
– Ну помню, чего пристал? – недовольно сказал я.
– Нихрена ты не помнишь, – торжественно вынес вердикт Витёк. – На мою днюху ты с ангиной дома валялся. А Юльку Голубеву? Помнишь?
– Вить… – сказал я, твердо посмотрев ему в глаза. – Ты мне друг или нет?
– Ну друг… – нервно отозвался Витёк.
– Друг или нет?!
– Да друг, друг! Но ты мне друг, а ничего не объясняешь! Морозишься! У нас тут серьезная тема, а я не в курсе – то ли у тебя крыша поехала, то ли еще что…
– Не поехала у меня крыша. Доктора говорят, что здоров полностью. Но рассказать я тебе всего не могу. Пока не могу. А ты, если мне друг, то не лови меня на слове, а лучше помоги.
– Чем помочь-то?
– Я про школу почти ничего не помню, – сказал я со вздохом, – учителя, одноклассники – вот это все. В понедельник для меня – как первый раз в первый класс.
– Нормальный расклад, – выдохнул Витёк. – Ладно. Сейчас я тебе в общих чертах расскажу, что к чему. А в школе тоже постараемся разрулить. Но только