От его слов пол под ногами закачался, и я обессилено опустилась стул, чувствуя, как лечу в пропасть липкой мерзкой грязи. Я далеко не дурочка, и знаю, что от нее так просто не отмыться. Она засасывает как голодная трясина, утягивает на дно порока и разврата, до смешного, за мизерную плату – за крышу над головой и кусок хлеба.
Седой не сводил с меня своих тяжелых глубоко посаженных глаз, тщательно сканируя каждую эмоцию на моем лице, которые я, как, ни старалась, не могла спрятать.
– Я не смогу, Толик, – жалобно проблеяла, надеясь на его благоразумие, но он только хмыкнул, опуская взгляд на мои губы.
– Придется постараться, Белка. Подумай сама, кто еще с этим справиться? Жанка? Верка? У этих шлюх на роже написано кто они, их же на пушечный выстрел к воротам не пустят. А ты самое то. Красотка редкостная. Ты будешь украшением вечера. А когда эти жиды нажрутся, ты поднимешься на второй этаж, – тут он жестом фокусника достал из кармана большой лист, на котором была изображена план – схема, и разложил передо мной на стол, тыча грязным пальцем в нее стал объяснять что к чему. Я слушала его сквозь шум в ушах, неотрывно следя за грязным обрубком ногтя, снующего по нарисованному коридору, к помеченной двери, не в силах поверить, что смогу решиться на подобное, прокручивая в голове свой отказ. Как ни крути, а идти было некуда. До ужаса боялась высунуть нос на улицу, не говоря уже о том, чтобы сделать то, что он просит.
– Не ссы, на вечер пойдешь с Рефатом. Он потянет на заморского гостя. Приглашения вам привезут к вечеру, как и платье, и все что к нему требуется. Выбора у нас нет, Белл, оттого и к тебе пришел просить.
Я крепко зажмурилась, чувствуя, как внутренности сводит судорогой, и едким предчувствием какой – то необратимости.
– Нет, Толик, я не смогу! – Твердо произношу, чем мгновенно сталкиваю себя в пропасть желчного гнева своего «спасителя». Он больно дернул меня за волосы, приложив со всей силы на столешницу, вывернув одной рукой обе руки сразу.
– Послушай меня, пигалица, да послушай внимательно! Ты целый месяц жрала за мой счет, так что в ногах должна валяться, а не коники показывать! Ты пойдешь туда, даже если мне придется тащить тебя туда за волосы, а после того как ты все сделаешь пустить по кругу за твою строптивость, усекла?
– Да, – шепчу, сквозь слезы.
– Вот так. Садись, – толкает меня обратно на стул, – теперь внимательно слушай и запоминай…
***
По многочисленным ступенькам поднималась, словно деревянная статуя, леденея изнутри от ужаса происходящего и той миссии, которую на меня возложил Седой. Передо мной