– За этим и приперли ее на вечер к Лютому?
– Засветить ее хотели. Чтобы клиента пожирнее поймать. Согласись ,такую девочку жалко пускать в общак. – Помялся немного, затем все же произнес. – Есть еще кое – что. Поликарпа, парнишку нашего замочили в том же детском доме. Но он успел шепнуть Седому, о том, что батя, вроде как объявился. Во всяком случае ее кто– то искал. Причем одну. От того и девку берегли. Сестру ее Милку, убрали. Вчера ночью. Это все что знаю.
Мужчина задумчиво глядел в полупусто бокал, затем поднялся, и неспеша пошел к выходу. Возле двери ненадолго задержался, и не оборачиваясь произнес:
– Прощай, Рефат.
И скрылся за дверью. Рефик вскочил и на дрожащих ногах, бросился к графину с коньяком. Только сейчас он ощутил всю степень напряжения, в котором пребывал. Не стал заморачиваться с бокалом, и прямо из горлышка влил в себя добрую половину оставшейся жидкости, обессиленно опускаясь в кресло. Не успел перевести дыхание, как грудь пронзила острая боль. В недоумении поднял глаза, встречаясь с ледяным пустым прозрачным взглядом. Ужасным взглядом, так должна смотреть сама смерть, успело отметить сознание, прежде чем навсегда погаснуть.
***
Тремя месяцами ранее…
Огни ночного города разнообразными оттенками скользили по гладкой коже обнаженного мужчины. Моника пристально следила за суетливым маршрутом, по его желанному телу, собственническим жестом положив тонкую ладонь на мускулистую спину, не позволяя отбирать свое. Ее взгляд скользнул к четкому профилю красивого лица, и родинке над губой, и в который раз поблагодарила судьбу за встречу с ним. Легкая улыбка расцвела на ее пухлых губах. Для нее это была роковая встреча. Удар под дых, и она с полной уверенностью могла бы поклясться, что любовь с первого взгляда существует. Ведь ей достаточно было одного единственного взгляда,
чтобы пасть к его ногам. Никто до него не забирался так глубоко в ее сердце. Ни кем она не была так одержима. Он ворвался в ее жизнь стремительно, как вольный ветер, такой же непокорный и недосягаемый. Таинственный и сильный. Опасный. Как не уставал повторять ее отец.
Он сразу предупредил ее насчет него, даже запретил всяческое общение. Да разве она уже хозяйка своего тела и разума? И сколько не твердил ей отец, что он ей не пара, Моника от всего отмахивалась.
Она его раба. Навсегда. И этим все сказано.
Если бы тогда кто – то сказал девушке, что этот мужчина протащит ее через ад, она все равно бы ползла за ним, на коленях, на животе, без разницы, ибо ее потребность в нем была хуже наркотической зависимости. Это было в сотни, в тысячи раз хуже.
Моника почти ничего не знала о нем, кроме того, что рассказал ей отец. Их семья всегда сторонилась общества, никто о них ничего не знал, кроме него она лишь однажды видела еще одного мужчину,