– Как ты? – Хрипло спросил у девушки Олег, разбивая оглушающую тишину полутемной спальни.
– Пить… – жалобно проскрипела Настя каким-то чужим сиплым голосом.
Поднявшись с кровати, Олег обогнул постель и взял стоявший на тумбочке графин с водой. Настя едва сумела повернуть голову в его сторону. Ее тело сковала необычайная слабость, а сил у нее было не больше, чем у новорожденного котенка. Олег убрал с ее лба влажное полотенце, которое немного сползло на глаза, когда Настя повернула голову. Осторожно приподняв девушку за плечи и удерживая ее в этом положении, Олег поднес к потрескавшимся губам Насти стакан с водой. Когда больная жадно выпила всю воду, он уложил ее обратно и поправил под головой подушки. Она не стала возражать, когда Олег поднес к ее лицу электронный термометр, и послушно приоткрыла рот, позволяя ему измерить датчиком устройства температуру.
– Тридцать пять с половиной, – удивленно произнес вслух Олег, рассматривая мигающие цифры на дисплее. – Может сломался? – Задумчиво предположил он.
Но даже после выключения и повторного измерения термометр упрямо демонстрировал ту же самую температуру. Кожа Насти действительно больше не излучала жар, а была чуть влажной и прохладной, в чем он убедился тактильно.
– Ты меня с ума сведешь, – тихо пробормотал Олег, качая головой.
Глаза Насти непроизвольно наполнились слезами от острого чувства собственной никчемности и жалости к себе.
– Настенька, милая, ты чего? – Всполошился Олег, заметив блеснувшие в ее глазах слезы. – У тебя что-то болит?
Настя отрицательно качнула головой, ведь душевная боль не считается, верно? От этой боли не помогали ни транквилизаторы, ни антидепрессанты, которые ей прописывали, и которые она добросовестно пила по инструкции. Ее заверяли, что лекарства в совокупности с сеансами психотерапии обязательно помогут, но в ее случае это не сработало. Возможно, если бы Настя могла рассказать все, что у нее творится на душе, ей действительно стало бы легче, но, не найдя поддержки у близких людей и не смея полностью открыться доктору, она лишь изводила саму себя и родителей. Объяснять это все Олегу у нее не было ни сил, ни желания, поэтому она озвучило лишь то, что тревожило ее наиболее всего в этот момент.
– Я не хочу умирать, – прошептала она, смаргивая слезинки, которые без спроса набегали на глаза.
– Этого и не случится, – заверил ее Олег.
– Я все слышала… здесь ведь был врач? – На всякий случай уточнила она.
– Да, был, – подтвердил Олег, – сначала я хотел обратиться в «скорую», но дозвонился до Мануила Савельевича, и он смог быстро приехать.