Из храма она вышла в полной готовности к новым подвигам добра. Она шла домой и думала о том, чтобы ей еще такого сделать добренького? К деткам-отказникам что ли пойти, поухаживать за ними? Или организовать кормежку бомжам, обосновавшимся в гаражах? Или подбирать бездомных собак и кошек, мыть их, стерилизовать и снова выпускать? Но сколько ж это денег надо на корм этот, на стерилизацию? Нет, такое она не осилит. И так уже, сколько она тратит на пшено и на хлеб для птиц. Может сиротку усыновить или удочерить? Но ведь у нее мужа нет, зарплата маленькая – кто ей даст ребенка? Да и сама она не уверена, что сможет справиться. Она много лет в садике работает и знает, что как бы хорошо к детям не относился, но бывают такие дети, к которым душа совсем не лежит. Уж лучше совсем ребенка не брать, чтобы потом и самой не мучиться и ребенка не мучить. Вот если бы ей такой ребенок, как Вася попался, то она бы полюбила его, а если нет?
Получалось, что по своим финансовым возможностям и моральным качествам она может только кормить, и то изредка, бомжей в гаражах, да продолжать подкармливать птиц возле контейнеров с мусором. Ну и еще продолжать носить объедки бездомным собакам и кошкам.
Как же все-таки хорошо жить на девятом этаже! Сверху все видно. Сколько уж лет Леля жила здесь, а все не могла нарадоваться. Детство ее прошло в коммуналке на втором этаже, и из окна не было никакого вида – ветки деревьев закрывали всю панораму. Не то, что здесь! Да тут часами можно стоять и смотреть в прогал между домами на дальние просторы, простирающиеся до самого горизонта, на лесистые холмы, овраги… Красота! И хорошо, что она живет не в шумном центре, а на окраине города.
Леля посмотрела на окна соседней девятиэтажки. Так, а вон и светловолосый красавец на свою лоджию вышел. Тоже, наверное, решил в выходной день полюбоваться окрестностями.
Она навела бинокль на мужчину и замерла от неожиданности: тот смотрел прямо на нее. Ей почудилось, что она даже голубизну его глаз разглядела. Казалось, что он смотрит ей прямо в глаза. Смотрит серьезно, несколько нагло, будто говорит: «Чего тебе надо? Что ты хочешь? Неужели непонятно, что ты вторгаешься в мою частную жизнь?»
Не в силах больше выдерживать все это, она опустила бинокль. Мужчина продолжал смотреть в ее сторону. Неужели его действительно разозлило то, что она пялится на него в бинокль? Наверное, это неприятно. Ей самой совсем бы не понравилось, если бы за ней кто-то наблюдал. Хотя, если бы наблюдал такой мужчина, как этот, то и пусть, она бы даже обрадовалась. Это говорило бы только о том, что она ему интересна. Но вот только в данной ситуации мужчина не рад, что на него смотрят, а это значит, что Леля его не интересует.
Тяжело вздохнув, Леля перестала смотреть на мужчину и уставилась в сторону, на бесконечную степь, заканчивающуюся далеко-далеко лесистыми холмами на горизонте. Она горько подумала о том, что ей никогда не везло в любви. Даже не то, что не везло – любви вообще не было. Никогда. Она жаждала ее, ждала, но ее не было