– Откуда-нибудь. Посмотрим, – ответила Маргарита. – Ладно, давай, пока. Мне ещё зал и подсобку сегодня отмыть надо. И отчиму приготовить варево.
– Ладно… давай, – растерянно ответила Иляна. Посмотрела на старые часы под треснувшим стеклом и кивнула напряжённо. – Иди быстрей, ладно? Скоро Демьян придёт.
– Ну пока.
– Пока…
***
Маргарита отошла ещё на шаг, упёрлась спиной в батарею, чуть отклонилась и сфотографировала почтовые ящики. Наконец-то в кадр влезли все – вместе с рассованными по щелям листовками пиццерии «Укуси ещё». За это платили не то чтобы много – сто пятьдесят рублей за раз. Но никто не мешал раскладывать листовки ночью, так что Маргарита занималась этим после школы, «Дворика» и – трижды в неделю – прогулки от института до окраины вместе с Иляной.
Разложив листовки ещё в одном подъезде, а затем – в ещё, она наконец отправила все фотографии человеку, который выдавал листовки и отдавал после смены деньги. Плохо, что наличку. Но ни трудового договора, ни каких-то других официальных бумаг не было, так что и требовать переводить на карту Маргарита не могла. Да у неё и карты-то не было.
Шагая домой по подмёрзшим улицам, она размышляла, зачем вообще ввязалась в эти листовки. Ведь этого ничтожно мало, если подумать. Иляна сказала, что за уроки нужно платить почти по пять с половиной тысяч каждый месяц – листовками столько не накопить, даже если раскладывать с утра до ночи. Конечно, если взять деньги, которые платят во «Дворике», станет лучше, но «Дворик» закрывал её собственные нужды: надо было одеваться во что-то, надо было обуваться. Надо было есть что-то помимо школьной столовой – дома еда оказывалась далеко не всегда. А ещё надо было откладывать на грунт, саженцы и подкормку – Маргарита планировала накопить сумму к маю, а на дворе было уже почти десятое апреля.
«А может, уже и десятое, без почти», – запрокинув голову и глядя на тусклые звёзды, подумала Маргарита. Может, уже перевалило за полночь. Отчим, будь он дома, снова начал бы орать и распускать руки. Но он всё ещё в больнице, а мать, кажется, окончательно перестала её замечать. Что ж, ей же легче, на самом-то деле.
На следующей неделе Маргарита взялась расклеивать по подъездным доскам афиши «Цветочного дворика», а ночами, когда всё равно не могла заснуть, проходила платные опросы. Попробовала транскрибинг, но не хватило терпения.
Когда классная поздравила её с днём рождения после английского и вручила розовый «Риттер-спорт», Маргарита едва удержалась, чтобы не сказать то же, что сказала ей Иляна: лучше бы деньгами. Подарочные шоколадки покупали на деньги из классной копилки – в которую родители Маргариты, само собой, денег не клали. Так что, пока классная желала ей жить в ладах с совестью и не сходить с правильного пути, кто-то из среднего ряда шепнул:
– Зэчка-нищебродка.
И класс покатился со смеху.
Маргарита посмотрела в окно, где уже набухали почки, и подумала, что в целом ей всё равно. Никому из них не переплюнуть Галю. Да и она сама уже давно не та девочка,