Но более всего Александра Петровича затронул и увлек вопрос, подразумевающий, что современный, более информированный человек – более умный и благополучный:
– Скажите, как современный уровень научных знаний позволяет человеку быть более успешным в решении различных задач?
Ответ сложился неожиданно. Ответ, ставящий, по сути, под сомнение идею прогресса, и даже отрицающий его:
– Обратимся к теням, к образу предков, например древних охотников, верящих в гнев духов как причину засухи. Нам кажется, что имеем основания чувствовать свое превосходство. Мы думаем, что знаем причину засухи. Ну да, выпало мало дождей. А почему? Воздушные фронты изменили свое направление, не сформировались. Почему? Температурные режимы изменились. Почему? Циклы солнечной активности, нестабильность земной оси, активность земной коры или что-то еще? Продолжая задавать вопросы, мы дойдем до момента, когда специалист скажет: «Не знаю». Так может, мы умнее и успешнее древних людей потому, что этот специалист способен хотя бы прогнозировать засуху? Если это так – мы умные. Но не умнее наших предшественников! Древние верили в духов и проводили ритуалы, ошибочные и «неумные» на взгляд наших современников. Но эти совместные ритуалы позволяли поддерживать иерархию в отношениях, поддерживать управление в племени. И когда появлялась пища, те, кто выжил, передавали своим детям опыт сотрудничества по преодолению засухи. Этот опыт сотрудничества пришел через многие поколения и к нам. Не объясняли бы наши предки засуху происками гневающихся духов – не знали бы, что надо делать при засухе: уговаривать духов. И отчаяние, наступающее от такого незнания, толкало бы их есть друг друга. Сотрудничества, которое ценит современный цивилизованный мир, здесь нет и в помине. И послание от тех, кто не знает, что засуху наслали духи, звучит так: «Выживают те, у кого острее зубы!»
От лица зрителя Оксана предположила вполне вероятное удивление (или это было ее собственное удивление?) побуждающее к разъяснению:
– Но могли ли так размышлять древние охотники?
Почти мгновенно последовал встречный вопрос:
– А когда в последний раз мы разговаривали с древним охотником? Да, он не записал для нас своих мыслей, но дает ли это нам основание подозревать его в неспособности задавать нестандартные вопросы, сопоставлять факты? По крайней мере, информации в области взаимоотношений у него было немало. Почему он не мог, пользуясь категориями своего языка, прийти, например, к идее добавленной стоимости? Почему он не мог прийти к выводам, до которых не додумались его соплеменники? Мы часто подменяем смелость в анализе информации требованием к ее точности, истинности. Мы действуем так, как нам удобно. Удобно, чтобы за выводы и последствия отвечали те, кто эту информацию нам предоставил. Разделение труда в чистом виде.
И тогда загрохотал, загудел, застонал барабан: пришло время Большого Совета.
И