Хмыкнув: «Водяные обезьянки очень даже ничего», он обратил внимание на мужчину небольшого росточка и неопределённого возраста, топчущегося невдалеке, смущённо и ласково стригущего его скорбными глазами блудного сына, вернувшегося к отцу.
Несмотря на пронизывающий холод он был в видавшем виды вельветовом костюме-тройке, на голове красовался явно ему маловатый кокетливый велюровый берет. Разбитые, растоптанные и обшарпанные лаковые туфли с каблуками «копытами», наверное, помнили студию чечётки времён хрущёвской «оттепели»; когда-то белая бабочка, косо сидевшая под несвежим обтрёпанным воротником рубашки, обязана была, по всему, дополнять имидж интеллигентного и страждущего человека, находящегося в плену обстоятельств.
«Ещё один отстал от поезда жизни», – решил Эдди.
Застенчиво улыбаясь и подволакивая левую ногу, мужчина двинулся к нему. Вблизи оказалось, что щёки его украшает густая сеть лиловых капилляров, а в навязчиво-улыбчивом рту отсутствует пара передних зубов. Преданно вглядываясь в лицо гостя курорта безвинным взглядом ребёнка, выцветшими белыми глазами, он дохнул одеколоном «Цитрон», шаркнул ногой, и неожиданно мягким и поставленным голосом развязно выдал:
– Когда я служил в «Сахартресте»,
Имел в месяц – кусок двести.
Носил брюки в поло́сочку,
но проворовался в до́сочку.
Гражданин, позвольте папиросочку!
Эдди поднял брови, сдерживая смех.
– Бросьте привирать, дружище. В «Сахартресте», никогда таких денег не платили. Папирос нет. Сигарету?
Сглотнув слюну, новоявленный привокзальный поэт растерянно затоптался. Из протянутой ему пачки «Мальборо», забыв про интеллигентский имидж, дрожащей рукой он нахально изъял сразу три сигареты. Две бережно уложил в нагрудный карман пиджака, одну направил в рот.
Эдди щёлкнул зажигалкой. Благодарно улыбаясь, попрошайка наклонился прикурить и его древний флорентийский берет упал на асфальт. Крякнув, он нагнулся, поднял его, нахлобучил на голову и прибил для надёжности ладонью, но очередная попытка прикурить стала такой же неудачной попыткой: берет вновь упал.
Стороннему наблюдателю могло показаться, что встретились два человека, один из которых подобострастно и низко кланяется другому. Придерживая берет рукой, с третьей попытки мужчина прикурил, а Эдди с благодушным видом и смеющимися глазами, сказал:
–Достаточно, достаточно, дружище. Благодарю вас. Я принимаю ваши знаки уважения к гостю всероссийской здравницы. Никогда ещё меня так помпезно не встречали. Не суетитесь, пожалуйста, служенье муз не терпит суеты.
Незнакомец, с покрасневшим от тяжкой работы лицом, уставился на своего благодетеля рыскающим тревожным взглядом. Он жадно курил, лихорадочно соображая, удастся ли ему разжиться хотя бы небольшими деньгами: похмелье было ужасным, денег не было, а у вино-водочного