Император Николай II и заговор генералов. Виктор Кобылин

после объявления уже войны Германией, когда Англия еще не выступила, боясь, что еще можно уладить военный конфликт мирным путем, а затем, когда была пущена в ход военная машина всех участников, нашла предлог для выступления (нарушение нейтралитета Бельгии), дочь посла пишет: «В течение всего следующего дня мы жили в атмосфере крайнего нервного напряжения, являвшегося следствием неопределенности и неуверенности в вопросе: “Что предпримет Англия?” – вопрос, на который трудно было ответить. Драгоценные дни проходили, а кругом раздавался шепот, что Англия всегда склонна к колебаниям, ждет последней минуты, взвешивает все шансы за и против, вместо того, чтобы принять определенное решение. И наконец, 8 августа, в пять часов утра, моя мать разбудила меня со словами: “Пришла… Пришла телеграмма из Англии! В ней сказано: “Война с Германией! Действуйте”» (там же). И английский посол стал “действовать”.

      Но то были англичане; им, конечно, были дороже всего интересы Англии. Но вот отзыв русского о Вильгельме и нашем Государе: «Вильгельм начал обходить присутствующих. Я не спускал с него глаз. Как сейчас, помню его пристальный, испытывающий, как бы пронизывающий взгляд. Он как будто впивался в каждого, стараясь выпытать, выжать от него все, что можно. Решительностью, смелостью, задором, даже, пожалуй, надменностью и дерзостью веяло от него. Видно было, что этот человек все хочет знать, всем в свое время воспользоваться и все крепко держать в своей руке. Невольно вспомнился наш Государь робкий, стесняющийся, точно боящийся, как бы разговаривающий с ним не вышел из рамок придворного этикета, не сказал лишнего, не заставил его лишний раз задуматься, не вызвал его на тяжелые переживания» («Воспоминания» т. I., о. Г. Шавельский).

      Отзыв этот вряд ли можно назвать добрым. Но об авторе этих «Воспоминаний» еще придется говорить не раз. Приведу пока что выдержку из рецензии на «Воспоминания» из «Часового», № 353: «автор – священник и это уже одно требовало бы у него известной снисходительности к людям. Он, наоборот, жесток к ним». Мне придется еще много раз цитировать подробные суждения многих участников русского лихолетия.

      О личных переживаниях Государя перед войной подробно пишет А. Вырубова, имевшая возможность наблюдать вблизи все события этих дней: «Дни до объявления войны были ужасны; видела и чувствовала как Государя толкают: война казалась неизбежной. Императрица всеми силами старалась удержать его, но все ее убеждения и просьбы ни к чему не привели. Играла я ежедневно с детьми в теннис; возвращаясь заставала Государя бледного и расстроенного. Из разговора с ним я увидела, что он считает войну неизбежной. Он утешал себя, говоря, что война укрепит национальные чувства, что Россия после войны станет еще более могучей и т. д. В это время пришла телеграмма от Распутина из Сибири, где он лежал раненный, умоляя Государя: “не затевать войну, что с войной будет конец России и им самим и что положат до последнего человека”. Государя телеграмма раздражила, и он не обратил на нее внимания. Когда была