В частной жизни он тоже отличался довольно незаурядным поведением, одновременно романтичным, суеверным и до ужаса расчетливым…
Пророчество
Биографы Бенджамина Дизраэли иногда любят рассказывать, что в юные годы, когда будущий граф Биконсфилд еще даже не начал заниматься политикой и экономикой, совершенно не помышляя о той головокружительной карьере, которая ждала его в будущем – шутка ли, встать во главе правительства огромной империи, владевшей тогда чуть ли не половиной мира! – один из случайных приятелей, каких обычно много бывает у молодых людей, позвал его развлечься.
– Каким образом? – поинтересовался уже тогда проявлявший рационализм Бенджамин.
– О, мой друг! Неужели ты ничего не слышал?
– А что я должен был слышать? – насторожился Дизраэли.
– Да все в Лондоне только и говорят о том, что в столице империи находится проездом направляющийся в Америку знаменитый китайский маг и гадатель – то ли Сун Ли, то ли Лу Сун, а может быть, Ли Мун?
Точного имени этого гастролера, которых в те времена насчитывалось превеликое множество, история не сохранила. Гораздо важнее то, что Дизраэли заинтересовался предложением приятеля: молодость всегда любопытна.
В те дни попасть на сеанс экзотического азиатского ясновидца стремились многие представители совершенно различных слоев английского общества. Многие даже специально приезжали из других графств и даже из Шотландии, чтобы попасть на прием к знаменитому китайцу. Он обычно принимал клиентов, жаждавших чудес и предсказаний судьбы, в широком черном шелковом халате, богато расшитом извивающимися серебряными и золотыми драконами. Маг сидел за тонкой занавесью из зеленоватой кисеи меж двух ароматических курильниц.
Падкий на все экзотическое лондонский высший свет считал своим долгом отметиться у китайского мага и прорицателя.
– Говорят, он выделывает просто умопомрачительные вещи, – взахлеб рассказывал Бенджамину один из приятелей. – Представляешь, курит маленькую трубку с длиннющим мундштуком, прихлебывает зеленый чай из красной фарфоровой чашечки, украшенной выписанными золотом непонятными иероглифами, потом смотрит на дым, идущий из трубки, и плавающие в чашке чаинки и начинает предсказывать. Просто мороз продирает по коже от мистического ужаса.
– И все точно? – усомнился Дизраэли.
– Абсолютно!
– Ну, как раз это очень сомнительно, – усмехнулся всегда отличавшийся трезвым практицизмом и несколько циничным взглядом на жизнь будущий граф Биконсфилд.
– Хорошо! Пойдем туда