Я рискнул именно прошлой ночью всем затариться, раньше не стоило, шум поднимут интенданты, заметив пропажи.
– Взводный у себя?
– В каптёрке отдыхает, – ответил дневальный и я, толкнув дверь, зашёл в каптёрку.
Зажигать свет не стал, а не было тут электричества, керосиновые лампы или вот свечи. А подойдя к спавшему на лавке лейтенанту, а это мой бывший взводный, молодой, постелил на лавку чью-то шинель и дремал, скинув сапоги. Вот и потряс его за плечо.
– А? Что? Тревога? – тот резко сел, протирая глаза и явно прислушиваясь.
– Нет, товарищ лейтенант. Я тут в самоволку бегал, к одной местной дивчине, так вот, у её брата друг, контрабандист, а у того друзей полно с той стороны. В общем, немцы сегодня начнут, уже через два часа ударят. А это полноценная война, никакой не конфликт. Наш городок в пяти километрах от границы, даже лёгкие полковые пушки дотянуться. Нам бы вывести личный состав, именно по нему немцы первым делом откроют огонь, выбить нас, обескровить.
– Ой, Маленков. Ну кто тебе даст вывести бойцов? Это не в моих силах тоже.
– Да, согласен. А вот моё отделение послать куда, в полной выкладке, можете. Утром, если ничего не будет, оформим как ночную тренировку по ориентированию. Ну или ещё что.
– Ой, да бери своих людей и вали куда хочешь, не мешай спать.
Вот так покинув каптёрку, я стал поднимать бойцов, тряс за ноги и не громко говорил:
– Собираемся, полное снаряжение, всё берём, включая скатки шинелей и каски. В казарму мы уже не вернёмся, ничего не оставляйте.
Бойцы тихо собирались, я велел не шуметь, что не очень-то и получалось, когда меня крепко за ногу схватили, а это младший сержант Антонов, командир третьего отделения, осенью в запас должен выйти. Я вторым командую.
– Что случилось?
– Шепнули мне что война начнётся. Уже через час казармы артой накроют. Командиры говорят, что вывести людей