Немного отдышавшись, она повернулась и села на стул напротив дивана с уставившимися на неё растерянными Игорем и его дамой.
– Наташка, ты откуда здесь? – тупо таращась с полутемного ложа, спросил Игорь. – У тебя же сегодня работа. Мы же на завтра договаривались встретиться?
Наташа сидела молча, рассматривая всклокоченного Игоря. Такой красивый, созданный в Наташином воображении мир любви и доверия, опадал к ее ногам жухлыми бесформенными обрывками. Этого мира больше не было и строить его заново из этих черно-коричневых клочков было невозможно.
– Хотела, вот, тебя поздравить с Валентином и днем нашего первого поцелуя, – глухо ответила Наташа. – Тортик, вот, купила к празднику. Ты же любишь тортики?
– Люблю, – недоуменно ответил Игорь.
– Вот и кушай вместе с твоей бабой. Не обляпайтесь, – Наташа трясущимися пальцами развязала на коробке ленточку, сняла крышку, встала, подошла к дивану и неторопливо, но сильно вмазала Игорю в лицо кремовую розочку, цукатные листики и шоколадную надпись «На счастье!». Игорева шлюха взвизгнула и спряталась пол одеялом.
Не обращая на них внимания, Наташа взяла со стола свою шапку, вышла на двор и спокойно направилась к автобусной остановке. Не хотелось ни кричать, ни ругаться, ни выть, ни думать о мести. Было чувство, словно внутри головы, слева, образовалась пустота, заполненная комком свалявшейся собачьей шерсти. По этой грязной шерсти суетливо бегали тоненькие молнии и создавали гудение, похожее на то, что издают уличные трансформаторы в распределительных будках. Этот зуд не усиливался, не вибрировал, вообще никак не менялся. Он просто заполнял половину головы, гоня из нее мысли, желания и даже саму способность думать и рассуждать.
Погруженная в этот неприятный шум, Наташа прошла мимо остановки и пешком направилась к станции. Ветер, хулиганя, откинул с её головы капюшон и теперь щедро засыпал волосы ледяной колючей крупой. Наташа шла по раздавленной сапогами пешеходов мокрой каше. Мимо медленно ехали машины, тускло освещая залепленными фарами косые линии летящих снежинок. Ветер стал нахальнее, Наташа очнулась, надела шапку и натянула слетевший капюшон.
Наташа пересекла несколько кварталов, когда наконец почувствовала, что немного отлегло и осознание окружающего вернулось. Можно было сесть в автобус и проехать до станции одну остановку, но она решила не ждать и пройти еще немного. Не хотелось, чтобы люди в салоне автобуса разглядывали ее лицо. Наташе казалось, что на ней повисла лохмотьями грязь Игоревой измены, и это явно будет заметно всем. Она поглубже надвинула капюшон, опустила голову и направилась к билетной кассе.
Электричку долго ждать не пришлось. В Домодедово сошла основная часть пассажиров и до Зарубино Наташа ехала сидя, отвернувшись к окну. Пассажиры, кто мельком взглядывал