Блядь.
Мне так хреново. Просто охренеть, как хреново. Настолько хреново, что тело не в силах застыть. Оно, как обнаженный провод, по которому пропускают ток в две тысячи вольт. Я не могу стоять на месте. Меня шарахает, меня трясет, меня выворачивает наизнанку. Боль… о, я бы хотел чувствовать другую боль, но эта боль, что прожигает насквозь мышцы, сухожилия и выкручивает кости, ни на что не похожа. Эта боль, как бесконечная шрапнель, взрывающаяся в кишках, распускающая взрывную волну по всем конечностям, а затем снова набирающая силу, для следующего удара. С самого утра, боль стала моим будильником. Я пытался ее заглушить алкоголем, стоял под ледяной водой, накачивал желудок полуфабрикатом… но, все чего добился, так это тошноты, озноба, а потом блевоты. Из меня вылетело все, за что я цеплялся. Мозг сразу понял, откуда взялась боль и что ее может остановить. Ни одно обезболивающее. Ни одно успокоительное… только это дерьмо, на котором я торчу уже полтора года.
Полтора года дерьма в моей жизни, это не так уж и плохо, до того, как я проходил через ад.
Смерть. Насилие. Кровь. Это только часть моей веселой жизни под названием – поездка в преисподнюю. Билет в один конец и никакой подушки безопасности. Я человек из мира насилия. Я был рожден в мире, где есть насилие, кровь и боль… но, став взрослым, нырнул глубже, чем стоило.
На мне кровь.
Мои руки в крови.
Я причинял боль другим.
Я убивал.
Я пытал.
Меня тоже искалечили, не физически – духовно. Я сломан внутри. Я, как часы, которые никогда не починят. Я из той механической херни, которую оставят из жалости. Я элемент декора, собирающий пыль, которую изредка будут убирать. Всего лишь существо с руками и ногами, с бьющимся сердцем, воспаленным рассудком и мыслями, которые давно перестали носить статус нормальных.
Во мне нет ничего нормального. Я ненормальный. Я болен. Смертельно или в стадии ремиссии… но, это не покинет меня. Прошлое, не оставит меня, как и эта зараза, за которой я пришел. Убийственная парочка, которой я поддался, как подросток, увидевший возможность лишиться девственности со шлюхой. А может, я тоже шлюха? Эквивалент тому, чему я подвержен? Если женщина выходит на улицы, чтобы продаваться за деньги, то я выхожу на улицы, чтобы продавать свое здоровье.
Почти шлюха.
Потянувшись в задний карман джинсов, я проверил деньги. На месте. Этого должно быть достаточно, чтобы получить то, зачем я пришел. Последние деньги, которые я нашел в своей чертовой квартире. Заначка, оставленная на непредвиденные расходы, скоро отправиться в руки тому, от которого я завишу.
Или моя жизнь?
В кармане куртки лежали сигареты. Тоже последние. Три или около того… я достал одну из пачки и подкурил. Руки начинали дрожать – признак того, что скоро меня начнет конкретно колбасить. Внутренняя дрожь уже поднималась, расползаясь по конечностям, как плющ с острыми колючками. Каждая из них крепко впивалась, прогрызая себе путь в самую глубь до самых костей, затягивалась узлом, перекрывая доступ к крови. Скоро плющ доберется до моего сердца, чтобы вырубить его. Если я сейчас же не куплю то, зачем пришел, я умру. Это даже не галлюцинации… я знаю, что умру сегодня.
Делая густые затяжки, я ждал ублюдка на улице. Место, которое все называют «Туннелем Смерти», действительно напоминал туннель, подсвеченный фонарными столбами и с чередой жилых застроек, и гаражей. Над улицей, названной в честь животного, возвышалась эстакада, по которой катались машины… и частенько прыгали суицидники. При мне, несколько придурков так оборвали свои жизни, посчитав, что благодаря их поступку, мир будет по ним скорбеть.
Ага, конечно.
Мир никогда не будет скучать по ублюдкам. Вы не заслужили ни его скорби, ни его внимания. Все, чего вы добились, так это раздражения со стороны уборщиков, кто отскребал ваши мозги от асфальта.
Ударив по гаражной двери, я огляделся по сторонам. Черт. Как будто все вымерли. Сверху, доносится гул автомобилей. Обрывки музыки из салонов, но здесь тихо, как на кладбище. Я не могу быть единственным, кому интересно убивать свою жизнь.
Докурив, я потянулся за следующей сигаретой. Гребаный ублюдок, да, где тебя носит? Поведя плечами и хрустнув шеей, я судорожно выдохнул. Паника сжала желудок. Боль натянула кишки до такого состояния, что на них можно сыграть гимн Америки. Если уродец сейчас же не покажет свою рожу, я последую примеру тех придурков, кончающих свою никчемную жизнь и попаду в ад.
А, погодите. Я уже в аду. Я сам себя туда запихнул. Умышленно, превратил свое существование в аттракцион неслыханной щедрости из боли и зависимости.
– Ди-Бой!2 – рявкнул я, ударив в третий раз. Тремор накатил внезапно, так что я выронил недокуренную сигарету. Внутренности охватил сильнейший спазм. Череп сдавило такой болью, что перед глазами улица окрасилась в оттенки кроваво-красного цвета. Меня повело в сторону. Спина врезалась в бетон, тело поползло