Напрасно я понадеялась, что уборка по дому немного меня отвлечет и успокоит. Но и держать в холодильнике тухлятину было нельзя. Поэтому я все помыла и почистила. Еще в советские годы в наш дом провели газовое отопление по дедушкиной льготе. Я проверила котел, чуть увеличила температуру, в комнатах быстро потеплело. Подогретый чай тоже помог согреться, но меня продолжал пробивать озноб – теперь уж точно не от нервов, а от холода.
Вместо того, чтобы утешать единственную оставшуюся рядом с ней хозяйку, Леся лежала у двери, повернувшись ко мне пушистым хвостом, и то и дело принималась скулить. Да еще так заунывно, что сердце кровью обливалось. Не выдержав, я открыла кухонную дверь и выпустила собаку. Пусть бегает по коридору. Может, снова с тоски примется драть когтями входную дверь. Одной царапиной больше, одной меньше. Какая мне теперь разница?
Вот и осталась я одна тут на хозяйстве и при наследстве. С тремя полушерстяными коврами, кучей шмотья, набором эмалированных кастрюль и сервизами из фарфора и хрусталя. Комплект из шести чашек с блюдцами, расписанных вручную, кто-то подарил нашим с Сашей родителям на свадьбу. Яркие красные маки просвечивали сквозь ребристое стекло кухонного навесного шкафчика, навевая мистическую, неуемную тоску.
Чтобы не слышать собачий плач, я включила телевизор на музыкальный канал. Заграничная рок-группа уныло завывала про ветер перемен, или мне с расстройства любой звук напоминал скулеж Леськи. Но в звенящей тишине, которую разрезали протяжные тихие “У-у-у”, “У-у-у”, я побоялась просто чокнуться. Тогда уж точно некому станет заботиться о собаке, чистоте в доме и любимых маминых цветах в саду.
За окном стемнело. Фонари на тупиковой улице горели через один и вполсилы. Возле нашего дома получился темный промежуток. И мне почему-то не хотелось включать зеленый абажур. Я сидела у окна, смотрела на луну и звезды. Ждала обещанный метеоритный дождь. Наивно, как верящая в сказки маленькая девочка, думала, вот сейчас по небу пролетит падающая звезда, и я загадаю желание, чтобы сестра вернулась живой и невредимой. Ну вдруг оно возьмет и сбудется. Не на пустом месте рождаются старинные народные поверья.
Леся перестала ныть. Я подумала, а может, собака заснула. Почти сразу после этой мысли сквозь бодренький музон я каким-то чудом услышала, как что-то где-то шмякнулось. Вскочила с кухонного стула как подорванная и побежала на звук. Подумала, только бы спятившая от тоски по хозяйке собака не разбила бордовую вазу из богемского стекла, чей-то подарок не помню на какой праздник. Я пешком ходила под стол, когда эта ваза появилась в нашем