Дверь я открыл электронным ключом, взятым мной у доктора, и вошёл в свет. Белая клякса, словно замешанная на тесте, широко распласталась на стене – в виде солнца. Внутри этого, чем бы оно ни было, чавкало, бурлило, и из косичек, в которые закручивалась масса, среагировав на моё появление, сплелось лицо – без глаз, с большим полуоткрытым ртом и плоским носом без ноздрей. Я сделал шаг и наткнулся на ботинок. Опустив свои глаза, я обнаружил, что ботинок полный – из него торчит обрубок – часть голени. Увидев кусок человека, в моём мозгу вызрела картина: к пятну осторожно подходит космонавт, для того чтобы взять пробу, в руках у него уже знакомый мне щуп, и не успевает он протянуть его к кляксе, как в ней открывается дыра (рот), и оттуда вылетает язык, похожий на язык хамелеона. Язык приклеил космонавта и отправил его за щеку солнцу – и нету солдатика, один башмак остался.
Мне совсем не страшно, я не боюсь, подхожу к кляксе, протягиваю руки, открываю рот. Вот и конец моей жажде. В меня через рот входит, влезает, вваливается, вползает то, чья часть уже живёт во мне, плодится и размножается, требует объединения с матерью, союза, моего симбиоза с ним, с ними. Меня не остановят замки и охрана, не повредят пули и огонь. Я ухожу – оно свободно.
Когда кончается дружба
Мы сделали это! Не вериться, что всё уже закончилось. Я ничего не помню, не помню как это было, только сухой берёзовый лист у бордюра, жёлтый с чёрными прожилками, он неподвижен, лежит под углом, прислонившись к шероховатой поверхности, залезая острым краешком в щербинку серого бетона. Листику всё безразлично, для него всё кончено, а для меня нет, для меня этот берёзовый листик вырастает в целую вселенную, заполняет меня, вытесняя мысли, чувства, мечты. Наваждение разрушают громкие хлопки, что-то монотонно вспыхивает от меня слева – раз, два, три, четыре… Запах, такой тяжёлый, но не неприятный, так, должно быть, пахнет опасность. Запах и стук в ушах. Что же это так стучит? Сердце? Я больше ничего не слышу, лишь этот стук, а потом перед глазами опять появляется сухой берёзовый лист…
Я приехал к Боре под вечер, в десятом часу, когда он точно был дома, нагрянул без предупреждения, поставил перед фактом. Мы с Костей Торпедой подъехали к его дому, припарковались, и я позвонил.
– Боря, привет, бродяга!
– Здорова.
– Как в том анекдоте: дело есть.
– Какое? – Боря спросил легко, без напряжения в голосе, никакого подвоха от меня не ожидая.
– А вот ты выйди на улицу, я тебе всё объясню.
– На улицу? Это ещё зачем?
– Выходи, давай, я тебя около подъезда жду.
– Под грибком, на детской площадке, как всегда… Опять твои шутки.
– Слушай, мне не до шуток. Я тебя действительно жду. Специально к тебя приехал.
– А чего же ты не позвонил? – недовольно спросил Боря. По моему голосу он понял, что я не шучу, а значит, и вправду его жду – к чему бы это? Напрягаться Боря не любил. Дома с ним сейчас жена, ребёнок,