– Это не смешно! – кричу не своим голосом. – Меня будут искать! Вы не имеете права!
Искать меня вряд ли будут, и я это понимаю. Потому не оставляю попыток развязать путы, лишь сильнее стягивающие конечности.
Только когда оставляю последнюю надежду, приглядываюсь и узнаю в темноте помещения одну из комнат апартаментов. Значит, я до сих пор в отеле.
Закричать? Да кто тут услышит? Даже в давящей тишине. У нас в отеле не принято беспокоить постояльцев в дорогих апартаментах, и те могут позволить себе любые причуды.
Ждать остается недолго. Пока голова пухнет от ударов собственного сердца, слышу звук открывающейся двери.
Я пока не вижу вошедшего, но понимаю, кто пришел. Улавливаю его запах. Дичайшую энергетику.
И вместо того, чтобы запротестовать со всей силы, начинаю считать приближающиеся шаги, что набатом отдаются в голове.
На этот раз мужчина в костюме. В полумраке комнаты я почему-то отчетлив вижу все его хищные черты. Особенно глаза. Точно горящие. Выдающие в нем властную безжалостную натуру.
– У меня нет ваших денег! – сообщаю, хотя меня никто и не спрашивал. – Нет и никогда не было! Потому что я ничего у вас не брала!
Он ничего не отвечает. Только подходит ближе.
Еще никогда беспомощность не ощущалась так болезненно. Путы резко впиваются в запястья и щиколотки оттого, как сильно я напрягаюсь.
И я ничего, вообще ничего не могу поделать! Открыта, Доступна. Беззащитна.
Бандит склоняется надо мной, хватается за горловину футболки и рвет ее.
Страх завязывается узлом в груди. Нет! Пожалуйста! Нет!
– У меня правда ничего нет! – взвываю, пока мужчина спускает чашечки моего бюстгальтера, освобождая грудь, открывая себе полный доступ.
Соски стоят торчком. Они напряжены как чертовы камешки. И от прохлады, ударившей по ним, вытягиваются больше, точно манят, притягивают взгляд мужчины.
Он усмехается, и я вижу, как усмешка обнажает краешки его зубов.
– Проверьте! Посмотрите по камерам! В коридорах полно камер! Вы поймете, что это не я, и отпустите!
– Ты не принесла мои деньги, – бандит вполне серьезен, – и теперь не тебе решать, что я буду делать со своей новой вещью.
Мрак наливается надо мной. Становится гуще. И в этой пугающей темноте вижу лишь ЕГО. И от взгляда, что прожигает до самых косточек, не скрыться.
Могу лишь судорожно вздыхать, ожидая вердикта.
Что он сделает со мной? Неужели, совсем отмороженный?
– Произошло недоразумение… – причитаю. Не оставляю попыток достучаться до бандита, как-то вразумить его.
– Недоразумение произошло, когда тупая сука решила, что может безнаказанно стащить у меня бабки!
– Вы… Вы не имеете права называть меня так!
– Я предупреждал тебя, что будет, если не принесешь бабло.
– Нет у меня ничего! – выкрикиваю. Да что же он такой тупой?!
– Предупреждал? – чувствую горячее мужское