Маски богов. Вячеслав Суриков

остановились возле торговцев платьями в масках шакалов. На прилавках лежали разноцветные льняные сорочки. Мал выбрал себе бесцветное одеяние из самого тонкого полотна и отдал за него золотой динар. Торговавший одеждой шакал не хотел отпускать его, уверяя, что Мал дал слишком много, и настаивая, чтобы принц взял еще три сорочки, и даже тогда торговец будет ему должен. Но Мал отказался. Ни ему, ни Лии ничего из того, что предлагал шакал, не было нужно. Мал полюбопытствовал, где Лия находит для себя новые платья. Та пояснила, что о ней заботятся Гатара и Матара. С торговцем сошлись на том, что если Мал передумает и решит что-нибудь приобрести, то он сможет вернуться в любой момент. Шакал как в воду глядел.

      На улице на Лию и Мала накинулись маски хищников. Они кусались и царапались, разрывая на прохожих одежду. Те или отбивались как могли, или сразу с криками пускались наутек. Мал успел увернуться от одного зверя, но в него тут же вцепились двое других. Лия почти удалось ускользнуть, но подол ее платья ухватил лежащий на земле прохожий, и она упала. К месту схватки подоспели охотники. Они вступили в схватку с хищниками.

      Сорочка Мала была порвана в нескольких местах.

      – Похоже, это никогда не прекратится, – досадовал он.

      Жилет Лии разошелся по шву на спине, но это ее не опечалило. Она хохотала, наблюдая за тем, как охотники прижимали зверей к земле и разрезали на них шкуры. Под ними скрывались юноши и девушки лет четырнадцати-пятнадцати. Мал еще никогда не видел Лию такой веселой.

      – С этим ничего нельзя поделать. Таков этот город, – все еще смеясь, проговорила она.

      Они вернулись к торговцу платьями, взяли у него в счет отданной в прошлый раз монеты, сорочку и плащ, и чтобы в этот раз наверняка избежать нападений, облачились в маски неприкосновенных, и сняли их, только когда вышли за городские стены.

      Лодка из папируса доставила их на корабль Гора. Там их встретил Сехмен. При виде Мала и Лии он угодливо улыбнулся:

      – Рад видеть вас, Ваше Высочество, и вас, юная амазонка!

      – Сехмен, ты как будто бы и не покидал корабля, с тех пор как мы прибыли в Мемфис?

      Сехмен помрачнел:

      – С тех пор как я стал служить вам, господин Мал, для меня нет ничего хуже суши. Она действует на меня как море на того, кто страдает морской болезнью.

      – Похоже, ты не жаждешь новых впечатлений.

      – Так и есть. Люблю я змеящийся Нил, и поделать ничего с собой не могу. В воде я как рыба, а на земле почва уходит у меня из-под ног.

      – Чего ты боишься?

      – Я был рожден на корабле, и хочу на нем умереть.

      – Не торопись умирать, Сехмен.

      – Не надо утешать меня, господин, – египтянин не дал Малу договорить. – Я знаю, что говорю. Эти мысли всякий раз приходят мне в голову, когда наша команда высаживается на берег мертвых. Видите тех людей, что строят плоты на берегу?

      Сехмен указал на несколько десятков людей, скрепляющих между собой узкие стволы деревьев:

      – Эти люди готовятся к смерти. Немногим из нас удастся ее избежать. А тем, кто выживет, придется перевозить мертвые тела