А пока за окнами Фонтанка грезит о весне, пытаясь сбросить в Неву надоевший лед. А она, княжна Каролина Эмилия Луиза Валерия Стефания Радзивилл, мечтает вырваться из двенадцатилетнего плена Екатерининского института.
Годы учебы – это жесткие платья, узкие панталоны из дерюги, ненавистный звон колокольчика, занятия с учителями, отвратительные обеды, молчаливые прогулки по коридорам, а по ночам тайное чтение запрещенных дамских романов. Девочки встают в шесть часов, умываются в прихожей спальни-дортуара, где ночью всегда спит горничная. Строгость. Надзор. Послушание.
Понятия «одиночество» нет. Утро неизменно начинается с суматохи. В спальне пятнадцать воспитанниц, а на всех два умывальника из красной меди с тремя кранами. Вода льется в огромные чаши из дикого камня. Все толкаются, спешат умыться быстрее. А зимой приходится пробивать лед молоточком.
Одеваются парами – шнуруют друг другу платья и передники. Стефания улыбнулась, вспоминая подружку Александру – умную, добрую, веселую. Она все делает бойко, аккуратно, никогда не упрекает за медлительность, только шутит:
– Ты опять о принце мечтаешь, Стефани́? Ля мур э данжюрэ. Берегись ее!
К половине восьмого, по звонку, институтки выстраиваются по росту вдоль кроватей, а из своей комнаты прямо в дортуар выходит классная дама. Прическа, ногти, чистота платья и передника – от зорких глаз не ускользнет даже маленькое пятнышко.
После проверки старшие классы идут на общую молитву в приемную залу. Читают лучшие ученицы. Вечером к девушкам иногда присоединяются высочайшие особы, поэтому часто выбирают Александру. Она всегда проговаривает слова ясно и громко, и никогда не стесняется. Скоро, совсем скоро все это останется в прошлом…
– Стефани́, мон амур, я всюду тебя ищу!
В дортуар вбежала темноволосая смуглая девушка. Ее большие черные глаза лучились восторгом и предвкушением сюрприза.
– Стефани́, я узнала, я узнала такое!
– Не томи, Сашенька, милая, что случилось?
– Только не волнуйся! В Петербург приехала твоя маман.
– Кто, кто сказал? – пересохшими губами прошептала девушка.
– Горничных подслушала, а они классных дам.
– Мама, моя мама… Зачем? Зачем она приехала?
– Не знаю, мон амур, не знаю.
Стефания отвернулась и вновь посмотрела в окно. Фонтанка крошила лед. Снег прорезали бессчетные трещины – весна наступала. Александра обняла подругу за плечи, прижалась горячей щекой к побледневшему лицу.
– Помнишь ее?
– Смутно. Отец погиб в 1813. Тогда мне было четыре года, а в пять лет государыня Мария Федоровна забрала меня в Петербург. Она троюродная сестра моей бабушки Софии Фредерики. Больше маман я не видела. И я не знаю, как она жила эти годы.
– Дамы шептались о многочисленных романах и конфузах…
– Они просто ей завидуют. Теофила блистает в Париже, кружит головы кавалерам, а они с утра до ночи сторожат глупых барышень.
– Мы не