Святые мои, что же я делаю-то?
Потому, наверное, Святые и говорят своими табличками, а не голосом – если бы они говорили вслух, выходило бы так же, как у Альдо, протяжно, ужасно, с присвистами и стонами в пустых легких. И вовсе не в обетах дело, так?
Мойра не могла отделаться от этих мыслей, потому что вставший мертвый Альдо был слишком похож, слишком напоминал, слишком много имел пересечений. Одень его в убор святого, дай ему табличку, и как его отличить? Ходит, двигается, не смердит разложением, сохраняет разум и бодрость духа. Вот и Святой – кроме того, что не Святой вовсе, а нечистый дух в нечистом теле, отвергнутом Святой землей.
Лес расступился внезапно – они шагнули за кромку деревьев и оказались на берегу обрыва, проеденного за долгие годы лесной рекой. Паводки и дождевые разливы год за годом точили берега, углубляя их и забирая деревья, слишком близко оказавшиеся к разлому, и одно из них, могучий древний дуб, чьи корни были оголены и сточены, много лет назад упал поперек, создав из себя неудобный мост. Реку, конечно, можно было перейти и в других местах – там были и нормальные мосты, и тропы, и проселочная дорога даже, но от кладбища это был самый быстрый путь до земель Благочинья и его Святых.
– Ты пройдешь? – встревоженно спросила Мойра, глядя на то, как Альдо сносит и пошатывает.
– Ыуы, – ответил он, даже не пытаясь обернуться. Впрочем, ей все было понятно, что он сказал – потому что, подумав, она решила бы так же. Откуда им знать, пройдет или нет? Но попытаться было надо.
Если Альдо свалится, это, конечно, сильно осложнит задачу – Мойра знала, что Святые от такого не погибают. Их тела могут быть разъединены на отдельные мощи, но от этого быть они не перестают – и если части соединить обратно, Святой снова будет таким, как прежде. Поэтому, Мойра подозревала, что, если Альдо свалится в поток, ее дело по его уничтожению будет затянуто еще сильнее, а ей и так предстоял и долгий путь, и другие проблемы. Значит, надо было убедиться, что Альдо перейдет – и ей не придется шарится ниже по течению, где берега не были такими крутыми, в попытках выловить его поломанное тело для сожжения.
Пошатываясь, мертвый охотник подтащил обе ноги на бревно, и оперся неуверенной рукой на торчащую обломанную ветвь. Мойра шагнула за ним, одной рукой придерживаясь за все, что могла, а вторую протягивая поближе к Альдо, чтобы, если что, попытаться его подхватить. Наверняка, держать равновесие в таком состоянии было куда труднее, чем живому – и по Святым это всегда было заметно. Они никогда не ходили по лестницам даже, не говоря уже о таких ненадежных поверхностях, как висящее над пропастью бревно.
А Альдо шел. Медленней, чем по земле, совсем медленно, неловко, но шел, помогая себе руками, останавливаясь, запинаясь.