Каждый такой удар доставлял неприятные ощущения, но еще больший гнев вызвало то, как Петр стал обращаться с Тамарой после импровизированного венчания. С ней он не скупился на трехэтажные выражения, ее слезы не вызывали в нем сочувствия, а избиения стали нормой. Иногда хотелось вмешаться и вонзить в его потную спину кухонный нож, но подобные ссоры после горючих слез частенько заканчивались бурным сексом, и я понимал, что в эти разборки лучше не вмешиваться.
Поскольку дядя Петя был жадным прохиндеем средней руки, то воровал даже у тех, на кого работал. Я подозревал, что он ведет какую-то сомнительную двойную игру. Он все время что-то бурчал себе под нос и аккуратно записывал в тетрадочку какую-то черную бухгалтерию. Он частенько с кем-то спорил по телефону, и я понимал, что его провал – дело времени.
В те времена на милицию никто не полагался, и поэтому для расправы над Петром Николаевичем наняли обычных бандитов. К подъезду подъехал «форд», из него вылезла пара «быков» и зашла к нам «на чай». Петр долго не хотел отдавать какую-то сумму, и в результате вся техника в доме была перебита. Качки были туповатыми ребятами, поэтому швыряли Петра по всей квартире и не соглашались ни на какие компромиссы. Мое присутствие их не смущало. Сломавшись под тяжестью избиений через несколько часов, Петр снял с полки массивную икону и выдал «спортивным костюмам» пакет с аккуратными пачками зеленых долларов. Смекалки Петру Николаевичу было не занимать, это уж точно, но притащить в дом красивую икону с тем, чтобы использовать ее в качестве тайника, было откровенным богохульством. Конечно, я и поверить не мог, что в доме, где царил складской хаос, хранилось так много денег! Спортсмены забрали пакет, обоссали стульчак унитаза, подмигнули мне и удалились, а Петр схватился за голову, упал на колени и зарыдал. На это было приятно смотреть, потому что зло должно наказываться демонстративно и акцентированно, иначе человек не усвоит урока.
Уже не помню, как именно звучал диагноз, но после побоев две недели Петр даже не вставал с кровати. Он получил больничный, какое-то время бюллетенил и вскоре уволился с работы окончательно. С тех пор «настоящий мачо» постоянно находился дома на диване, а забота о хлебе насущном полностью легла на хрупкие плечи Тамары.
Потеря денег обострила эгоцентризм Петра до предела, он испытывал жену и меня на прочность ежедневно. Теперь он курил даже в постели, охал матом на всю квартиру при любом движении, требовал водки и часами пересматривал любимые фильмы на полную громкость. Складывалось ощущение, что он делал это назло, чтобы мы тоже страдали на физическом уровне и чувствовали, как ему больно.
Как ни странно, я был совершенно не рад новому положению дел. С одной