Их было не много, этих секунд, стоящих особняком в памяти или в том, чем теперь была память – это прозрачное по всем направлениям пространство с участками в нем, живыми картинами, попади в них – разворачивающимися словно в новом, небывалом измерении, разоблачающем время…
И в самой яркой из этих секунд, из этих живых картин – появившаяся в их доме с отъездом матери.
Произнесшая, ставя перед ним тарелку:
– Ешь…
Вычерпывая со дна последнее, он глядел на руки, ставившие перед ним второе.
– А мама надолго уехала?.. Я к тому: вы…
– На полгода… На год, – выдержав его взгляд… – Надо же как-то вас поднимать. Сейчас последняя возможность – следующим летом у вас выпускные, поступление… Монголия не на другой планете.
– А вы в курсе, что дальше прихожей и кухни…
– …В курсе.
– А почему? – вы в курсе?.. Что?.. Не знаете?..
Помотав головой, улыбнулась.
– А с мамой. Вы давно… дружите?
– Посуду вымоешь. Брату все – на плите…
Звон вилок.
Перезвон тарелок.
Сквозь зиму…
Полегчавшие к весне прическа и платье.
– Что ты хочешь на День рождения?.. Что испечь? – уточнение.
– Левку спрошу… – уставился Ника в кухонное окно.
– И сам потом выдумаешь.
– Вы знаете: не сам.
Внимательный на него взгляд:
– Мы с тобой схожи, – провела рукой по его голове.
– Это точно, – вздохнул Ника.
– Правда? Ты тоже так считаешь?
– Обслуга. Вы и я. Вы нас двоих обслуживаете. Я вас. Двоих.
– Двоих?
– Ну, а как бы вы туда вошли? С наполеоном. В шестнадцать свечей.
– Ты ведь меня сейчас не хочешь обидеть… – заглянув ему в глаза.
– Какой дурак без обеда хотел бы остаться. Когда уже все на плите.
– И сейчас тоже… не хочешь…
– Вам этого мало?! – двумя пальцами дернул Ника рубашку у себя на груди. – «Схожи»!.. «Выдумаешь»!.. – сверкнул глазами.
– Совершенно обычный. Нормальный. Умный. В меру упитанный мальчик… Ну, хорошо: не в меру… Ну, хорошо: ужасно недопитанный… Злой с голодухи… Сейчас… Уже почти все готово… Паспорта когда пойдешь получать? Мама в письме волнуется…
…– Ого!.. Четыре свечи!.. Почему?..
– Ну, а сколько? Двадцать девятое февраля.
– Я двадцать восьмого родился… – боязливо покосился Ника из кухни в коридорчик, в дальнем конце которого прямо напротив прихожей чернел занавешенный проем: он сам оставил дверь в комнату открытой.
– И ты на двенадцать лет старше брата… Понимаю. Ну, что ж… Сейчас добавим… – в шкафчик за свечками… расслышав за спиной шепот: «Не надо…» – обратно к столу:
– Правда?