В строчках тех, покоривших меня.
Я пришла к поэту
Дождливым вечером явилась без звонка,
Стоит промокшая, молчит, не шелохнется,
С тетрадкой той потертою в руках.
Она к моей реальности вернется.
Из тех печалей и страданий тех,
Где никого для Анны не осталось,
И не полетов больше не утех,
И черной птицы тень вдали металась.
– Здесь все так страшно. Но о чем она,
Да молний блеск и гром, но не об этом,
И как ладья, скользила по волнам,
Ее душа в предчувствии рассвета.
Мерещился мне год тридцать седьмой,
И будущее в прошлом проступало.
И голос был: – Поговори со мной,
Но что сказать ей, я тогда не знала.
И кофе убежал, и чай остыл.
А дождь шумел, никак не унимался,
– Но отчего же так спокойна ты?
И кот шипел, как призрак растворялся.
Она тогда оставила тетрадь.
Я долго прикоснуться к ней боялась.
А вдруг все повторится тут опять?
Дождь перестал, осталась боль и жалость.
Остался сон, его мне не забыть,
И в памяти стереть теперь едва ли,
Век двадцать первый, как —то надо жить.
И голос из тумана: «Чтобы знали».
Тень Незнакомки
И то, что было шуткой и игрой
Трагедией могло бы обернуться.
Дуэлью, этой пулей роковой,
Когда поэт ушел, не оглянулся.
Она осталась терпеливо ждать
Того, кто не погибнет на дуэли,
Хотя герою вряд ли благо дать
Могла графиня, что ж вы ошалели.
Зачем вам эта спесь и суета,
Конечно, праздность и безумство рядом.
И ангелов смолкают голоса,
И демоны все ждут свою награду.
А это просто женщина чудит,
Жестокости границ при том не зная,
Ее душа горбатая болит,
Ей скучно жить, и потому играет.
Поддерживая странную игру,
И вспоминая прошлые дуэли,
Поэты остаются на пиру
Иллюзий страсти, этого хотели.
Их так запомнят, боже упаси,
Останови их, и молчит устало,
Идалии звезда, и ей светить
Еще могла бы, лодка у причала,
И голос Музы в рокоте воды
Стихает, растворяется до срока,
И старый парк, и прошлого следы
Пытается вернуть твоя эпоха.
Шут короля играет в этот час,
В нем гордость, горесть, униженье снова,
И роли роковой печальный глас.
И оборвется жизнь, эпоха, Слово.
Но будут девы до конца чудить.
Не понимая, как все это страшно,
Поэт поэта мог тогда убить,
И вся иллюзия, и все напрасно.
И хорошо, что осень так щедра,
И год девятый не явил трагедий,
Закончилась нелепая игра.
Исчезла Черубина в час