Через десять дней мальчик уехал, на прощание поцеловав Сильву в морду влажными и солеными губами. Он просил хозяина отдать ему щенка, но тот не согласился.
Сильве предстояло приносить прибыль!
Выйдя из двора, я свернул налево, прошел несколько шагов, а потом спохватился, что вообще-то иду не туда.
Направо же надо! Поликлиника – направо.
И швейная мастерская «Метелица» – направо.
Сначала я туда зашел. Ужасно боялся: вдруг там окажется толпа теток-заказчиц, которые будут долго примерять платья, но там сидела одна-разъединая мастерица.
Похоже, с тетками-заказчицами тут была напряженка.
Я эту мастерицу знал сто лет. Мама часто сюда заходила, да и мне периодически брюки то подшивали, то надставляли. И новые шторы тут подшивали. Ну и все такое. Мастерицу звали Марья Петровна, и она всегда была ужасно грустная.
И меня всегда угощала конфетами.
Я один раз спросил маму, почему это Марья Петровна такая щедрая. У нее своих детей нет, объяснила мама, вот и угощает чужих.
– А почему у нее детей нет? – спросил я.
– Это очень грустная история, – ответила мама и вздохнула: – Ее даже рассказывать страшно.
Ну, раз страшно, я больше расспрашивать не стал. А чего тут непонятного? Наверное, у Марьи Петровны ее дети умерли. Ужас, конечно…
– Джинсы подшить, Антон? – спросила Марья Петровна со своей обычной грустной улыбкой и протянула мне шоколадный батончик.
Я по опыту знал, что отказываться бесполезно, поэтому батончик взял и поблагодарил.
– Пижамные штаны порвал, – объяснил я и развернул то, что принес. – Сможете зашить?
Раньше мне, конечно, случалось слышать выражение: «Глаза на лбу» – но я считал его образным, ну, просто для красоты.
Сейчас понял, что это в натуре такое.
Ну, вообще-то, у меня, наверное, тоже глаза оказались на лбу, когда я утром проснулся и обнаружил, что лежу на полу практически голый, а пижамные штаны на мне разорваны пополам. Задняя половинка штанов – и передняя. Держит их только резинка.
Как я их порвал? Когда? Зачем?!
Причем, наверное, очень старался, когда рвал, – вон пузо все исцарапанное.
Что за ужас мне снился?! Почему уснул на полу? Я не помнил. Но знал, что мама с папой этих рваных штанов увидеть не должны. Потому я и приперся в «Метелицу». Заметать следы, так сказать.
– Как тебе это удалось? – спросила Марья Петровна изумленно.
Я не знал как. Я этого не помнил. И ляпнул первое, что в голову пришло:
– На спор.
Марья Петровна пожала плечами, но, видать, поверила. Взяла с меня двести рублей (у меня были, мама еще вчера оставила на новые учебники) и сказала прийти через час-полтора.
Только