На рассвете все собрались возле «ската». Все, кроме домового. Вот же неугомонный! Ну, где его нелёгкая носит?
– Кто-нибудь видел Отилу?
– Я видел, – пробасил Болк, – он из арсенала направлялся в зал саркофагов. Я спросил, а он сказал на бегу, что что-то там почуял. Какую-то аномалию.
– Не может быть! – воскликнула Элна, – там же… – и бросилась из ангара вон. Мы потопали следом.
В зале саркофагов в левом проходе едва заметно мерцал зеленоватый свет. В проёме тёмной фигурой стояла Элна.
– Что… случилось? – с ходу заорал я.
– Там хранится память нашего народа, – громко прошептала девушка и шагнула внутрь. Мы, естественно, следом.
Это была небольшая естественная пещера, чуть подработанная по стенам и хорошо подработанная по полу, покрытому ровными гладкими плитами. Почти посредине на низеньком пьедестале стояла довольно высокая четырехгранная пирамида, в гранях которой виднелись круглые углубления. Возле пирамиды с закрытыми глазами неподвижно стоял Отила и что-то бормотал, прижимая руку к поверхности. Домового ощутимо потряхивало и корёжило, а потемневшее лицо искажала страдальческая гримаса.
– Не может быть, но он живой! – воскликнула Элна и, прихватив Отилу за пояс, оттащила от пирамиды. Его сразу повело в сторону, он шлёпнулся на пол и растянулся в позе «цыплёнок жареный». Чуть погодя он с кряхтеньем и стоном сел, потом поднялся и зашарил вокруг шальным взглядом.
– Дьявольщина! – вдруг разразился он бранью. – Вы хотите посмотреть на придурка? Он перед вами! Вот же меня угораздило…
Тут я, задохнувшись от возмущения, не выдержал:
– Отила, так тебя растак! – заорал я. – Вечно тебя носит где ни попадя. Какого хера ты вообще сюда припёрся и суёшь нос туда, о чём понятия не имеешь! Нервы пощекотать захотелось? Все собрались и приготовились, а ты тут в судорогах бьёшься! Залетел беспредел! Зачем?
– Прости,