– Егорша, там кто-то есть, – тихо проговорил Отила и указал на балконную балюстраду.
Мы осторожно приблизились к краю галереи и слегка растерялись, когда увидели двух висящих на поручнях людей, которые безуспешно пытались забраться на балкон. Мы бросились на помощь и с трудом втянули эту парочку внутрь. Они тяжело дышали и на минуту буквально отключились.
– Вы кто? – спросил я очнувшихся людей. А то, что они люди не вызывало сомнения, хотя облик их немного отличался от нашего: шире поставленные глаза, небольшие чуть ниже посаженные уши, более резкие крупные черты лица, глубокие залысины на голове. Сидя, они удивлённо смотрели на нас, явно не понимая и опасаясь.
– Включи переводчик, – подсказал Отила. И я хлопнул себя по лбу, вспомнив об очередном ништяке от Кена.
– Восемь, один, два нуля, пять, транслингвер, – произнёс я формулу команды и почувствовал лёгкое движение в области воротника и ощутил прикосновение за ушами и у гортани.
– Кто вы? – повторил я вопрос, вглядываясь в лица аборигенов и на всякий случай следя за их руками. Вопрос прозвучал, будто с эхом на непонятном наречии.
Оба незнакомца дёрнулись, перебегая глазами от меня к Отиле и обратно. Потом они поднялись на ноги, и к нам приблизился один из них, крупный мужик двух с четвертью метров ростом и мощными плечами, словно вытесанными из дубового комеля, одетый в военизированную одежду с боевым обвесом. Его суровое лицо пересекал старый сизый шрам. В нём я узнал давешнего громилу. Его вид выдавал в нём боевого служаку, прямо стоящего по жизни и честно выполняющего свою работу – нести смерть. Он окинул нас оценивающим взглядом и проговорил густым басом:
– Сегодня отряды сопротивления получили приказ атаковать городской штаб оккупантов. Я командир этой группы, моё имя Болк Хор. Можно просто Болк. До вторжения сейров я командовал отрядом первого удара. Тогда мы потерпели поражение, вернее, полный разгром, правительство пало, началась оккупация. А сегодня нас опять наголову разгромили, и, скажу прямо, с самого начала я был против бессмысленного выступления, поскольку мы не готовы ни оснащением, ни организацией противостоять сейрам на равных. Почти полста лет оккупации не шутки. Но поступил приказ командования, и вот результат, – он издал рычащий звук, сжал кулаки, и его лицо закаменело.
– У нас говорят: «за что боролись, на то и напоролись». Грешное дело упрямство, – проворчал Отила. – Упрямым легче всего свернуть себе шею
Негромкий хлопок и лёгкая вспышка помешали мне задать Болку пару важных