Марина фурией вскакивает с кровати, надевая шелковый халат. Ее лицо искажается злобой и вселенской обидой. Она набирает в грудь побольше воздуха и выпаливает на одном дыхании:
– Мы уже полгода вместе, – тычет пальцем. – Этого достаточно, чтобы понять, что мы идеально подходим друг другу.
– Это НИ-ЧЕ-ГО, – развожу руками, оглядываюсь, кажется, я все взял.
Марина в ярости.
– Что-о…? Ты нормальный? Что значит ни-че-го? Я думала…
– Бля-я, Мариш, – подхожу к ней ближе, обхватываю ладонями ее миловидное, кукольное лицо. – Я сто раз тебе говорил, что между нами только секс, не больше. И ты, прошу заметить, всегда соглашалась со мной. Говорила, что отношения тебе после жуткого развода не нужны. Ты птица вольная… Твои слова?
Марина прикусывает нижнюю губу, опуская глаза.
– Я пережила, переболела. И готова к новым отношениям, – тихо шепчет.
– А я нет. Заметь, я не названиваю тебе, не спрашиваю, как и с кем ты проводишь свой досуг. Ты свободна, как и я.
– А ты всегда такой жестокий? – хмурится. – Не мог подобрать слов, чтобы как-то помягче?
Закатываю глаза. Да не могу и не хочу я мягче! Говорю, как есть.
Она не та, ради которой я захочу что-то менять в своей жизни. При виде нее кульбита в груди нет.
Не та…
Да, с ней круто трахаться. Но на этом все. За эти полгода Марина действительно подзадержалась из всех, кто у меня был.
– Марин, ты знаешь, я всегда говорю без прикрас, напрямую. Тебе самой нужен лживый сироп в уши?
– Нет, – обреченно качает головой. – Но, может, ты подумаешь…? – с надеждой заглядывает в глаза.
Ну и что мне ей сказать? Как бы ты хорошо не кувыркалась и не отсасывала мне, желание жениться на тебе у меня не появится. Что у баб в голове вообще? Неужели думают, что мужики такие поплывшие идиоты?
Я кайфую от секса и от всего, что с ним связано. В то же время я понимаю, что на этом семью не построишь. И одного кайфа в сексе мне недостаточно.
Я не сопливый пацан, теряющий рассудок от вагины. Мне с Мариной хорошо в сексе, но так же хорошо было и до нее, и будет после.
– Мне пора, – чмокаю в лоб. – Созвонимся.
Как ошпаренный выбегаю из квартиры, захлопнув дверь. Пора заканчивать эту канитель, чувствую, ее мозгоебства только на старте. А этого я не люблю. Все эти бабские истерики, от них мороз по коже.
Забегаю в отдел и обалдеваю от увиденной картины. Все в кровище: стены, пол заляпан.
На полу повсюду бланки валяются, порванные листы, разбросаны ручки и карандаши…
Это что еще за замес, да без меня?
– Стас! – рявкаю. – Это что за канитель? Что за резня накануне первого сентября?
– Буйные попались, наших порезали немного. Сейчас Леха в травму уехал, руку зашивать, – мои брови летят вверх. Ниче се!
– Сколько их?
– Двое. Они в отрубе. Но Леха на школе стоять, наверное, не сможет, – подмечает.
– Дело ясное, что дело темное. Решим. Пригласи уборщицу.
– Уже.
Закончив