– Это означает «Да»?
Вопрос улетел в пустоту.
Сбросив рюкзак на крыльцо, Лера поспешила за старушкой, волоча за собой лопату.
– Ишь, уродка какая.
Лера опешила и чуть было не развернулась, чтобы убраться восвояси, но потом сообразила: бабуля смотрит вовсе не на нее, а на искореженный черными глянцевыми наростами куст смородины.
– Заболела смородина, видишь. Боюсь, как бы на другие кусты зараза не перешла. Нужно ее выкорчевать. Все равно на ней и ягод-то почти никогда не бывает.
– Вы хотите, чтобы я выкопала? Но я не умею, я никогда ничего подобного не делала.
– Не делала – сделаешь. Все однажды происходит впервые, – хохотнула старушка. – Ты давай по кругу куст обкопай, а я за ломом схожу.
Они победили смородину, когда солнце коснулось верхушек яблонь в соседском саду. Варвара Ильинична (Лера и хозяйка познакомились, пока единым фронтом воевали с кустом) прислонилась к стене дома, отдышалась, а потом сказала:
– Не умею, не умею! Все ты можешь, все умеешь. Сразу ж видно, толковая девка.
Теплое золото последних лучей заходящего солнца, исчезая, отразилось в Лериных глазах, и на секунду показалось, что девушка светится изнутри. А потом вдруг свет погас.
– Вы ж мне все показали, да еще и помогали. Сама я б в жизни не справилась.
– Хорош прибедняться, айда в дом, – скомандовала Варвара Ильинична.
Прежде чем впустить Леру, она обошла хибару по периметру и распахнула деревянные ставни на окнах.
– Фотографии на солнце выгорают, – объяснила хозяйка.
Входя в избу, Лера ожидала увидеть раритетные снимки. Портреты, сохранившие дыхание ушедшей эпохи. Слепки прошлого века, дорогие сердцу Варвары Ильиничны: отец в форме солдата Второй мировой, мать в длинном платье с воротником под горло, брат с баяном… Черно-белая память о давно минувшем.
Только память оказалась очень даже многоцветной. Красочной. Пестрой даже. И почти никаких лиц – только природа: море, песок, лес… и кабан. Да, смешной насупленный боров, пялящийся в камеру маленькими осоловевшими глазками. А еще лисенок, серо-коричневый малыш с доверчивым взглядом. И косуля – запечатленный издали рыжий козлик с рожками-антеннами.
Лера сообразила, что стоит перед стеной и улыбается, как блаженная, только когда услышала голос Варвары Ильиничны:
– Это Стас, внук мой, наснимал. Он фотографией увлекается, вот и нащелкал местных красот. Раньше-то он ко мне каждое лето приезжал, а теперь батька, зятек мой, решил, что негоже сыну летом в глуши торчать, лучше, мол, пусть за границей тренируется по-аглицки балаболить. Может, и прав он, чего со старухой валандаться.
Варвара Ильинична отвернулась к окну, будто бы поправить занавеску. Она вдруг как-то согнулась, скукожилась, обмякла – словно это уже была не та боевая бабуля, которая запросто управляется с ломом, а совершенно